Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения
вернуться

Боков Виктор Федорович
Шрифт:
Меня качнуло над Камчаткой, У черной каменной горы. Плохие, видимо, запчасти Всучили мне из-под полы. Признаться, малость напугался, От страха дрогнула рука, Когда увидел у Пегаса Худые, впалые бока. Лечу. Уже район Иркутска. Лечу. Уже Новосибирск. От скорости и от нагрузки И от всего в глазах рябит. Шумит тайга, не умолкает. Необозрим таежный край. Но чувствую — меня толкают, Мне говорят: — А ну, вставай! Куда вы делись, горы, реки? Кто вас разбил, развеял в прах? Стоит мужчина в телогрейке, С большими вилами в руках. Он говорит мне: — Извиняюсь, — Сам сено нюхает в горсти,— Я вашу спальню собираюсь К себе в сарай перевезти! Бери свое добро, владелец! Вези его скорей отсель! Я оптимист, и я надеюсь, Что будет мне другой отель. Прощай, мое лесное ложе, Я выспался и бодро встал. Когда бы был чуть-чуть моложе, Уж не один бы тут я спал! Как весело шумело сено На острых вилах мужика. Стог таял, таял постепенно, Растаял весь — и ни клока! Вздохнул мужик: — И вся работа! — Шофер дал газ и тронул воз. И за Горелое болото Мое убежище увез. Где было круглое остожье, Чернела черная нора. И я сказал себе: — Ну, что же Стою, как пень? И мне пора! По этой же лесной дороге, Поддерживаясь посошком, Мои испытанные ноги, Как в старину, пошли пешком. Зачем рассказываю это? Зачем спешу стихи читать? Затем, что есть в природе лето, А летом учатся летать! 1971

Суета

Юрию Ларионову

Улетели мои лета С соловьями прекрасного лета. Кто похитил их? Суета. Суета! Не обидно ли это?! Мало брал я пример у вершин С окруженьем снегов и молчанья, Слишком часто бывал средь мужчин, Жизнь бросающих на измельчанье. Все бы снова начать! Но увы! Не бывает такого повтора. Не изменят седой головы Ни местком, никакая контора! Ах, какая кругом суета, Снег и тот по Москве суетится, Всюду ерзает, как сирота, Величаво ему не летится! Только Пушкин, спокоен и мудр, Переполненный добротою, И задумчив и златокудр, Возвышается над суетою! 1971

* * *

Как захотелось чайку с молочком! Как захотелось уюта и счастья! Чтобы сидеть меж своих вечерком И понапрасну не огорчаться. Как захотелось хороших гостей, Добрых, отзывчивых, сентиментальных, Милых-премилых, отличных людей, В меру веселых и в меру печальных. Чтобы беседа текла, как река, И ворковала, как голубь воскресный. И проносились над нами века, И устремлялись дорогою честной. Как захотелось согласья, любви, Веры, что мы не напрасны, не ложны, Веры, что мы пребывали людьми, Были, где надо, мудры, осторожны. Кто-то уже позвонил. Я открыл. Друг на пороге. Какое событье! — Милый мой! Я уже чай заварил. — Вот и отлично! Начнем чаепитье! 1971

Весеннее

Снега сошли как не бывало. В дубравах птичий перещелк. И мартовское покрывало Сменил апрель на майский шелк. Бьет новизною сквозь аллею Застава яркой синевы. Нет наступления смелее, Чем наступление травы!