На лице артиста промелькнуло блаженство: было видно, что ему есть что вспомнить, и прошедший день не был для него бесцельно потраченным. Не замечая плутоватых улыбок господ офицеров, он с жаром продолжал:

– О да! Дуняша у меня такая умница. Она просто утопила меня в своей нежности.

Дуняша принадлежала к той категории женщин, которые особенно рьяно замаливают перед мужем свои мелкие грешки, что дает им право вновь оказаться в крепких объятиях своего тайного воздыхателя.

Офицеры дружно рассмеялись.

– Мы нисколько не сомневаемся в этом, – хитроватым взглядом покосился штабс-капитан на Леонида Варнаховского. – Ведь она так чувствительно играет любовь на сцене! Можно только предполагать, какая она в жизни. Знаете что, Павел Иванович, вы необычайно счастливый человек. Заполучили в собственность такую женщину!

Круглое лицо артиста расползлось в довольной улыбке. Не замечая откровенной иронии, он сказал:

– В самом деле, господа! Вы даже представить себе не можете, насколько я счастлив. Дуняша у меня такая очаровательная, такая замечательная… У меня просто нет слов передать вам все то, что я чувствую к ней, – произнес артист дрогнувшим голосом.

Варнаховский высоко поднял фужер с шампанским.

– Господа, я предлагаю выпить за любовь!

– Замечательный тост, – дружно отозвались за столом.

Бокалы столкнулись, выплескивая шампанское на расставленные на столе салаты.

– А вы почему не пьете? – обратился Леонид к артисту, ловко подцепляя вилкой ломтик ветчины.

Артист чувствовал себя невероятно сконфуженным.

– Дело в том, господа, что у меня сегодня генеральная репетиция. Поверьте мне, я никак не могу, – прижал он полные руки к пухлой груди. – Меня просто не поймет ни директор театра, ни режиссер.

– Что же это получается, любезнейший, – энергично работал челюстями поручик. – Мы здесь пьем за любовь и дружбу, а вы сидите, как стеклышко, совершенно сухой и на нас эдак пренебрежительно посматриваете.

В дальнем конце зала, заглушая речь, заиграл оркестр. Стараясь перекричать громкие аккорды, артист подался вперед, и теперь Варнаховский мог рассмотреть его на расстоянии вытянутой руки. Казалось странным, что у такой красивой женщины, как Дуняша, мог быть столь невыразительный супруг. Одутловатое лицо делало его отталкивающим; кожа под скулами слегка обвисла, а толстую шею рассекали длинные глубокие морщины. Артист был склонен к полноте; через каких-то пяток лет он превратится в кусок сала, и тогда скакать по сцене ему станет значительно труднее – впрочем, как и присматривать за своей очаровательной женой.

– Помилуйте! – глаза артиста широко округлились. – Я очень горжусь вашей дружбой. Мне приятно находиться в замечательной офицерской компании, но я просто должен держаться. Сегодня у нас генеральная ре-пе-ти-ция! – произнес он по слогам. – Меня могут отстранить от спектакля, если я заявлюсь выпивши.

– Давайте, господа, выпьем за милых дам! – предложил Варнаховский.

– Великолепный тост, – похвалил блондинистый поручик, пододвинув фужер.

Штабс-капитан с рыжими пышными усами подхватил бутылку с шампанским, ловко выдернув пробку, и скомандовал:

– Подставляйте бокалы, господа офицеры! Наливаю по полной!

– Предлагаю выпить за женщин стоя.

Шумно двинулись от стола стулья. Бокалы встретились в одной точке с мелодичным звоном и плеснули шипящим напитком прямо на поданные блюда.

– Так что же вы здесь делаете, любезный, если совсем не пьете? – спросил Варнаховский, усаживаясь на прежнее место.

– Понимаете, тут такое дело, – смутился артист. – Я знаю, что вы большой друг моей супруги…

Леонид невольно насторожился: разговор начинал приобретать неприятный оборот. Интересно, до чего еще додумается этот лицедей?

– Ну-у… Вы преувеличиваете. Мы просто любезно раскланиваемся при встрече, иногда разговариваем. Вот и все. А в чем, собственно, дело? Вы меня хотите в чем-то обвинить?

Артист отпрянул назад, будто обжегся.

– Боже упаси! Не подумайте чего-то дурного… Я совсем не то имею в виду… Просто, когда я пришел на квартиру, то моей жены не было дома. Я очень переживал за нее, ведь она единственное, что у меня есть. Я люблю ее по-настоящему. Она пришла такая взволнованная и, как мне показалось, была немного не в себе. И вот я хотел бы узнать у вас: может быть, вы как близкий ее знакомый знаете, где она была в это время. Дуняша бывает со мной не до конца откровенна, и у меня есть основания предполагать, что она просто не ночевала дома.

– Вы что, шпионите за своей женой? – посуровел Варнаховский.

– Поймите меня правильно, господин поручик, – перепугался артист. – Я не имею в виду ничего такого, просто я очень за нее переживаю.

Разговор за столом умолк, офицеры внимательно прислушивались к беседе артиста с гусаром, гораздым на всякого рода розыгрыши и забавы. Штабс-капитан даже отложил в сторону вилку и откинулся на стул, приняв более удобное положение.

– Вы что, любезнейший, хотите сделать меня соглядатаем вашей ненаглядной супруги? – Брови Леонида сомкнулись у переносицы.