— Могу себе представить: на мосту и у парапета набережной толпятся зеваки, телевидение снимает с церетелиевского колосса, кружат вертолеты, милиция безуспешно пытается ликвидировать чудовищную пробку от Александровского сада до Полянки.

— Что вы хотите: «пеле» всегда поражает воображение. Если же море расступается, чтобы дать возможность евреям выйти из Египта, — это «нес». В первом случае необычайное природное явление — не более того; во втором — знак евреям, знак египтянам, знак всему миру, читающему Библию.

— В вышедшей в СССР тридцать с лишним лет назад «Философской энциклопедии» есть статья «Чудо». Ее написал известный вам Сергей Аверинцев. Появление тогда этой статьи само по себе было чудом. Он тоже приводит пример с расступившимся морем. И рассматривает эту историю в рамках изложенной вами концепции: не то важно, что воды расступились («пеле»), а то, что Всевышний сделал это ради евреев («нес»).

— Больше тридцати лет назад, вы говорите? Сергей Аверинцев знающий человек. Он участвует в одном нашем проекте по изданию классических еврейских текстов.

— С одной стороны, если следовать в русле ваших примеров, «нес» — это «пеле» плюс некоторое послание свыше. Или даже так: «пеле» как упаковка для «нес». Но, с другой стороны, для того, кто мыслит в такой системе координат, послание свыше совершенно необязательно требует чего-то сверхъестественного — оно ведь может быть передано и менее эффектным способом. И вообще, при таком подходе, если отделить «пеле» от «нес», граница между чудесным и обыденным становится размыта и неопределенна.

— Вы правы, это действительно так: мир полон «нес» — надо только уметь эти чудеса видеть. Такое представление о чуде закреплено в нашей литургии. Трижды в день мы благодарим Всевышнего за «каждодневные чудеса» — за их постоянство и непрерывность. И здесь как раз используется слово «нес». Эти чудеса могут не бросаться в глаза, они могут быть лишены необычности, эффекта и драматизма, присущих «пеле», но от этого не становятся менее значимы.

— Вы говорите: «Надо уметь их видеть». И что же, все трижды в день благодарящие их действительно видят?

— Не все. Но те, у кого недостаточно острое зрение, все-таки знают, что такие чудеса есть и что они заслуживают благодарности. Вот, например, книга Эстер. В истории о спасении еврейского народа от угрозы уничтожения, казалось бы, нет ничего чудесного. Всевышний не только не производит сверхъестественных вмешательств — Он вообще в этом тексте не упоминается [29] , единственная такая книга во всей Библии. Все действия персонажей тщательно мотивированы, механизм действий подробно выписан. «Пеле» демонстративно отсутствует. Однако «нес» — нерв этой книги. Неупомянутый Всевышний невидимо стоит за происходящими событиями. Каждый отдельный элемент повествования объясним вполне естественными причинами, но единство и целостность сообщает всей картине именно «нес».

Наполеон и Зидан — не французы. Оба они национальные герои. И оба проиграли.

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Я слышал, в Абу-Гоше [30] один предприимчивый ресторатор поставил большой экран, и к нему повалили евреи смотреть чемпионат. В отличие от иерусалимских баров, здесь не надо опасаться терактов. На то он и рассчитывал. И вот возникает островок еврейско-арабского взаимопонимания и даже единства в море ненависти: все любят футбол, все болеют за Англию.

— Что вы хотите: мандатная держава [31] ! Общая история!

— А израильские арабы за национальную сборную болеют?

— Это может казаться странным, но да, болеют. Новое время — подъем национальных государств. Новейшее время — государств, играющих в футбол. «Футбо-лизация» — одна из важных проекций глобализации. История замещается историей футбола. Поражение русских от японцев воспроизводит кампанию 1904–1905 года, катастрофа Франции на чемпионате — кампанию 1812-1814-го. Национальные герои — Наполеон и Зидан не французы. Тогда проиграли — сейчас проиграли.

— Зато бескровно.

— Другие времена, другие правила игры, хотя, как вы знаете, и футбол тоже чреват. Я вообще-то доволен, что французы вылетели — они столь безобразно ведут себя по отношению к Израилю, а в последнее время уже совсем позабыли о соблюдении приличий, откупаются нами от арабского национализма. Пусть немного пострадают: в отличие от наших, их страдания связаны исключительно с самолюбием. Я как-то выступал на радио в Париже, а там тогда был взрыв в метро. Меня спросили, что я по этому поводу думаю. Я ответил цитатой из Притчей: посеявший ветер пожнет бурю. Переводчица побледнела: до чего же я бестактен, до чего не политкорректен! Но перевела точно.