Человечество из года в год должно находить время и силы для размышления над фундаментальными вопросами: для чего оно, собственно, создано, оправдывает ли свое существование?.. Но для ответа на них нужно, прежде всего, задаться другим вопросом: а ради чего создан я сам. А вот здесь ни в личном, ни в общечеловеческом аспектах не поможет «мелкая бухгалтерия», учет баланса между двумя колонками: слева — «грехи», справа — «добрые дела». Несмотря на то, что очень важно подвести итоги прошедшего года и выяснить, образно выражаясь, состояние своего счета — в плюсе я или в минусе — для каждого из нас и для всего человечества в целом, этого все же недостаточно для того, чтобы ответить на кардинальный вопрос: а стоило ли Всевышнему нас создавать.

Пожалуй, здесь следует остановиться и посвятить несколько слов уникальному еврейскому пониманию понятий времени и истории. Обращая взор в прошлое, к самому началу человеческой истории, к прародителю всего человечества, Адаму, мы не просто вглядываемся в толщу времен. С еврейской точки зрения, в рамках традиционного восприятия мира прошлое не исчезает с течением времени, превращаясь в воспоминание, а продолжает существовать в настоящем. Его присутствие, хотя и не столь очевидное, как ныне происходящие события, вполне ощутимо. Многие события давно минувших дней являются для нас сегодня более активными и влиятельными факторами, чем те, что происходят непосредственно в наше время. Источник такого типа восприятия прошлого содержится в тайной части Торы, в классическом еврейском наследии.

Кабала не рассматривает время как непрерывный поток, теряющийся одним концом в прошлом, а другим — в будущем. С ее точки зрения время дискретно, и каждый его момент — это повторяющийся вновь и вновь независимый акт Творения. Таким образом, каждый миг — прошлого, настоящего или будущего — создает особую реальность, которая оказывается уже вневременной. Если отнестись к этой концепции со всей серьезностью и принять ее в качестве основополагающей, история предстанет перед нами не как единый последовательный процесс, а как совокупность событий разной степени важности, причем независимо от того, произошли ли они уже — давно или недавно — или же им только предстоит случиться.

Но и на более поверхностном уровне восприятия мы можем увидеть актуализацию минувшего. Для еврейской традиции каждый праздник — это воспроизведение прошлого в настоящем. Другими словами, это значит, что Рош ѓа-шана оказывается не столько годовщиной сотворения человека, сколько самим днем Творения человечества заново — в прямом смысле этого слова.

Каждому из нас привычно воспринимать собственное существование как нечто само собой разумеющееся, не требующее ни оправданий, ни доказательств. Не лишним было бы вспомнить мидраш, приведенный в «Брейшит раба», рассказывающий о том, что еще тогда, когда Всевышний собрался сотворить человека, между ангелами, которые разделились на две группы, разгорелся спор: одни считали, что человек должен быть сотворен, а другие, что не должен.

Мы привыкли воспринимать Рош ѓа-шана как День суда лишь в том смысле, что в нем подводиться итог прошедших двенадцати (а в високосный год — тринадцати) месяцев и выносится вердикт по поводу того, жить ли нам или умереть. И лишь в том случае, если чаша весов склоняется на сторону «жить», то возникает тема качества жизни — если жить, то как. Но в действительности в эти дни рассматривается куда более сущностный вопрос: о целесообразности существования всего мироздания. И с этой точки зрения важен не только баланс заслуг и преступлений, но и более общий аспект соответствия исходной цели Творения. Лейтмотивом молитв в Рош ѓа-шана звучит тема сомнения человека в целесообразности своего существования. Я бы даже сказал, его изумления тем обстоятельством, что невзирая на многочисленные грехи, он продолжает существовать. Мы говорим: «Ма энош ки тизкерену у бен адам ки тефкидену!» — «Кто такой человек, что ты помнишь его, и кто такой сын Адама, чтобы ты обращался к нему!» Есть ли ответ на этот вопрос?

Одна из трех серий трубных звуков шофара (рог, в который мы трубим в Рош ѓа-шана) во время молитвы «Мусаф» в Рош ѓа-шана называется «Коронация». Этот фрагмент молитвы — признание власти Всевышнего человеком. В нем ответ на вопрос, надо или не надо было его создавать, тайна его существования, — и великая надежда на то, что он не зря ходит по этой земле, и жизнь каждого из нас и всего человечества в целом имеет вселенский смысл.

Из всего сотворенного в этом мире только человек способен сознательно принять на себя подчинение власти Всевышнего. Все сущее кроме него — животные, растения и неживая природа — принимает царскую власть Творца как данность. Им недоступны духовные поиски и сомнения, вера и отчаяние, «игра в прятки» с Творцом. Даже те духовные сущности, ангелы, которых обычно воспринимают как более высокую ступень по отношению к человеку, в этом смысле более ущербны, чем каждый из нас. Ведь они, как животные, не знают сомнений. Для них существование Творца и Его власть являются единственной и очевидной реальностью. И никому, кроме человека, не дано искать Б-га и находить Его, сомневаться в Его существовании и отрекаться от Него, бороться с Ним и подчиняться Ему, любить Его и бояться Его, убегать от Него и возвращаться к Нему. В этом смысле никто не может заменить нас в сотворенном мире, и мы можем с гордостью сказать, что Творец не создал ничего более совершенного, чем человек.

Человек способен постигать Б-га. Не всегда он реализует эту возможность, да и не каждый ищущий обретает Его. Хасидизм учит, граница между ищущими и неищущими Его проходит совсем не по тем признакам, которыми обычно оценивают религиозность. Многие из тех, кто ведут традиционный образ жизни и входят в религиозные общины остаются при этом совершенно чуждыми диалогу с Б-гом. А есть люди, которые объявляют себя атеистами, да и живут соответственно, но при этом думают о Нем, живут с Б-гом повседневно, даже восставая против Него.

Уже упомянутая «Коронация» — первая из трех частей праздничной молитвы «Мусаф», сопровождаемых трубными звуками шофара. Ее смысл в провозглашении принятия нами власти Всевышнего, Творца Вселенной. Вторая из них называется «Воспоминания» (или «Напоминания»). Если внимательно прочитать тексты, сопровождающие эти трубные звуки, мы увидим, что вспоминающим здесь оказывается не человек (вернее, не столько человек), а Всевышний. Он, отвечая коронующему Его человечеству, вспоминает о заслугах наших предков, об их служении, о духовной составляющей бытия. А духовность подразумевает наличие свободы выбора, и возможна только для человека, который, в отличие от всех иных тварей, безоглядно принадлежащих Творцу, имея право отречься от Него, склоняется перед Его величием.