В этом смысле можно сказать, что первая часть молитвы, «Коронация» направлена снизу вверх, от человека к Б-гу, а вторая — «Воспоминания» — сверху вниз, от Б-га к человеку. Третья из этого ряда — «Шофарот» (мн. число от слова шофар). Само это название связано, в первую очередь, со звуками шофара, которые сыны Израиля слышали у горы Синай. Эта часть молитвы замыкает цикл движения снизу вверх и сверху вниз рассказом о даровании Торы, события, в ходе которого человечество встретилось с Б-гом лицом к лицу, когда Творец спустился к человеку, а человек поднялся к Нему. В этом наш ответ на вопрос достойны ли мы существования, правильным ли было решение сотворить человечество. И этот ответ, как это всегда бывает в еврейской традиции, двойственен. С одной стороны человечество обладает потенциалом, с которым не может сравниться ничто в сотворенном мире. Поэтому оно достойно сотворения. Но эту правоту надо доказывать каждый прожитый день, каждым поступком и помыслом.

Прошлое не только сосуществует с нами в настоящем, сопровождая на пути к будущему. Без него их просто не будет ни у индивидуума, ни у народа, ни у человечества в целом. Человек отличается от животных наличием мышления, языка и речи, свободой выбора. Но можно сказать, что и память отличает человека от всех прочих созданий. Хотя само наличие у животных памяти и не подвергается сомнению, так же как их способность учитывать произошедшее с ними и умение делать из этого выводы, осмелюсь утверждать, что человеческая память представляет собою феномен. И Рош ѓа-шана как «День памяти» (это еще одно этого праздника в еврейской традиции — Йом а-зикарон) требует от человека мобилизации именно этого, очень непростого душевного ресурса — памяти.

Уникальность нашей память в постоянном переосмыслении прошлого. Оно — не багаж, что мы волочим за собой, не склад, набитый ветхими вещами. Мы постоянно анализируем, перепроверяем, перетряхиваем все накопленное нами. Впрочем, «постоянно» — слишком громко сказано. Человек не может заниматься столь сложным и ответственным духовным процессом на бегу. Переосмысление прошлого требует остановки в повседневном марафоне, наличия свободного времени. Поэтому календари всех народов — и еврейский календарь в частности, а может быть и в особенности — посвящены созданию таких островков памяти, своеобразных стоянок для переосмысления прошлого, для его актуализации — переноса прошлого опыта в настоящее.

Наша память не только хранит прошлое, используя его, но и переписывает из года в год, предавая целые куски забвению, искажая, подтасовывая смысл. Как различно звучит рассказ человека о себе самом в разные периоды его жизни, как услужливо наша память выпячивает одни события и поглощает без остатка иные, делая трудным, если не невозможным подлинный анализ прошедшего. Память и забвение идут рука об руку, и очень часто трудно понять где кончается одно и начинается другое. Как спастись из этой ловушки?

Мудрецы Талмуда поставили перед человеком задачу, которая на первый взгляд кажется невыполнимой, но, если не воспринимать ее радикально, способную стать мощным средством для самосовершенствования. Они предлагают человеку стараться уподобиться Всевышнему, о котором сказано: «Тот, кто помнит забытое». Человек должен время от времени заставлять себя вновь и вновь вспоминать то, что ему бы хотелось позабыть навсегда. И когда Рош ѓа-шана, «день памяти», заставляет нас заново осмыслить свой опыт, воскресить прошлое, надо не потакать себе, вспоминая то, что приходит на ум само, но направить память именно туда, куда она всячески противится идти, туда, где царствует забвение.

Для объяснения этой идеи подойдет практически любой пример. Личная жизнь подойдет ничуть не хуже, а может быть и лучше, чем любая другая история. Мы прекрасно помним романтические встречи, «медовый месяц», совместный отдых. К сожалению, хорошо запоминаются и конфликты, стоившие нам немалых нервов. Но это не та память, которая помогла бы нам стать подобными Всевышнему, «помнящему забытое». Попробуйте вспомнить будни: утренний подъем в дождливый осенний день, беглые взгляды и вскользь сказанные слова, сборы детей в школу, дорогу на работу… Все то, что мы называем житейскими мелочами, и составляющих, собственно говоря, нашу истинную жизнь. Заставив себя помнить о них, мы не позволим нашей памяти быть фрагментарной, избавимся от подтасовок и искажений, спасем ее от забвения. Именно таким путем можно превратить Рош ѓа-шана в настоящий «день памяти», распахнуть перед нами позабытое прошлое. Истинное, а не искаженное прошлое, неподдельное, не сочиненное селективной памятью. И лишь на основе этого, воссозданного прошлого мы сможем понять подлинный смысл настоящего и проложить путь в завтрашний день.

Шаг вперед

Начну с истории, по-видимому, невымышленной. Она относится к началу хасидского движения, когда хасидизм существовал едва ли не в "подполье". Встретив подходящего человека, эмиссары хасидизма "вербовали" его в свои ряды. Как правило, руководители хасидизма старались привлечь людей мудрых и праведных, отличавшихся независимым характером, а также таких, кто способен влиять на людей.

Вот рассказ о том, как в хасидизм "обратили" человека, который впоследствии встал во главе этого движения. Имя его — рабби Хайке, уменьшительное от Хаим. Он вырос и начал свою деятельность в городе Амдур, в Литве. Этот городок существует и поныне. Главная трудность "вербовки" рабби Хайке состояла в том, что этот человек никогда не выходил на улицу. В те времена были люди, которых называли прушим — отшельники, отрешившиеся от мира. Такой человек добровольно затворялся в своем доме. У него не было ни семьи, ни детей, и он ни с кем не общался. Находился кто-нибудь, кто приносил ему пищу, сам же он дни и ночи просиживал за книгами. Так он жил, почти как затворник в келье: учение и молитва заполняли все его время. Были люди, прожившие так десять, двадцать лет и даже целую жизнь. Поэтому главная проблема заключалась в том, как установить с рабби Хайке контакт: ведь напрямую он не общался ни с одним человеком. Как заставить его нарушить уединение и покинуть свою "келью"? Задачу эту возложили на одного из хасидов, которого и послали с этой целью в Амдур. Это был первый карлинский ребе, рабби Агарон. Человек этот был выдающимся во многих отношениях. Существует немало свидетельств того, что он обладал необычайной магнетической силой, против которой трудно было устоять. Рабби был совсем не старым человеком (он умер в 36 лет), был он беден, одинок, не имел никакого титула. Переходя из города в город, он созывал городских старейшин и сообщал им, что желает изменить устав или законы общины. И те изменяли их. Люди поистине трепетали перед рабби. Говорили, что ни один человек не в силах выдержать его взгляда.