— Вылезаем, — сказал Бес. — Бери свои снасти.

Гном не стал меня дожидаться. Когда я его догнал, он уже стоял на берегу и смотрел, как горсть песка струится сквозь пальцы.

— Слушай, а песок-то действительно красный, — сообразил я. — Заходящее солнце здесь ни при чем.

Бес кивнул и спросил:

— А знаешь почему?

Мама наверняка стала бы говорить про окислы железа или что-нибудь в этом роде. Она всему находила научное объяснение. Но мне подумалось, что Бесу нужен не такой ответ.

— Красный — цвет зла, — сказал я. — Пустыня. Хаос. Разрушение.

Бес отряхнул руки.

— Нельзя было людям селиться в таком плохом месте.

Я огляделся по сторонам, надеясь увидеть хоть какие-то следы исчезнувшей деревни. Красный песок тянулся во все стороны ярдов на сто. Естественной границей ему служила жесткая трава и ивы. Но на самом красном песке не росло ни травинки. Чем-то мне это напомнило скопище панцирей мертвых скарабеев в Дуате, удерживающее Апофиса. И дернуло же меня вспомнить про Дуат!

— Здесь ничего нет. Никаких развалин. Вообще ничего. Может, тот старик ошибся?

— А ты присмотрись, — посоветовал мне Бес и указал на реку.

Я присмотрелся и увидел старые высохшие камыши. Они росли то тут, то там, занимая пространство размером с футбольное поле. Впрочем, какие камыши? Это были сгнившие доски и деревянные столбы — остатки нехитрых крестьянских жилищ. Я подошел к краю воды, достаточно спокойной и прозрачной. В нескольких футах от берега я увидел на дне полосу кирпичного фундамента, почти целиком погрузившегося в донный ил.

— Неужели вся деревня утонула?

— Река ее поглотила, — объяснил Бес. — Нил до сих пор пытается смыть творившееся здесь зло.

Я вздрогнул. В плече вновь запульсировала боль. Сколько еще она будет напоминать мне о стычке с тжесу-хиру?

— Если это такое злое место, зачем Искандар спрятал здесь Зию?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Бес. — Но для хорошего ответа тебе придется залезть в воду.

Внутренний голос настойчиво твердил, что мне лучше опрометью побежать к грузовику и поскорее убраться отсюда. В прошлый раз, когда я входил в воды Рио-Гранде, это едва не кончилось трагически. Мы тогда еле отбились от Собека — бога крокодилов. А здесь, на Ниле… наверное, боги и чудовища гораздо сильнее.

— Ты тоже пойдешь со мной? — осторожно поинтересовался я у Беса.

У гнома дернулись уголки глаз.

— Проточная вода вредна для богов. Она ослабляет нашу связь с Дуатом.

Увидев отчаяние на моем лице, Бес вздохнул.

— Хорошо, я пойду следом за тобой.

Я даже не заметил, как прямо в ботинках ступил в воду и по щиколотку увяз в иле.

— Отлично, — нарочито бодрым тоном произнес я и продолжал двигаться дальше.

Мои ноги чавкали по илу. Я почему-то представил себе корову, рот которой набит жевательной резинкой.

Только теперь я сообразил, как плохо подготовился к возможному сражению. Свой меч я потерял в Петербурге. Скорее всего, русские маги давным-давно превратили его в пыль. У меня оставался жезл, но он больше годился для обороны. А если понадобится атаковать?

Я разыскал среди ила достаточно крепкую палку и начал шарить ею вокруг. Мы с Бесом шлепали по мелководью, пытаясь найти хоть что-то полезное. Мы обнаружили несколько кирпичей, уцелевшие фрагменты стен и крупные черепки глиняной посуды. Зия рассказывала, что трагедия произошла, когда ее отец выкопал кувшин, в котором оказался демон. Интуиция подсказывала мне: мы наткнулись на осколки того самого кувшина.

Никто не атаковал нас, кроме комаров. Мы не нашли ни одной ловушки. Однако каждый всплеск сразу наводил на мысль о крокодилах (но не о симпатягах вроде Филиппа Македонского, оставшегося в Бруклине). Затем разум услужливо подбросил мне воспоминание о зубастой тигровой рыбе. Я видел ее в Первом номе. Точнее, Зия показывала. Я представил, как эта рыбина плавает вокруг меня и решает, какая моя нога вкуснее.

Краешком глаза я замечал зыбь и маленькие водовороты, будто кто-то следил за мной. Я немедленно тыкал в это место палкой. Никого. Только ил и тина.

В поисках незаметно прошел час. Солнце почти село. Пора было возвращаться в Александрию, чтобы утром встретиться с Сейди. Времени на поиски Зии уже не оставалось. Ровно через сутки такой же заход солнца возвестит о наступлении весеннего равноденствия.

Но мы продолжали искать. Самой интересной находкой оказался рваный футбольный мяч. Бес нашел чью-то вставную челюсть. [Да, Сейди. Я не шучу. И она выглядела еще ужаснее, чем дедовская.] Я выпрямился, чтобы прихлопнуть нахального комара, присосавшегося к моей шее. Бес выхватил из воды не то лягушку, не то рыбу и отправил себе в рот.