Почему Моисей разбивает скрижали с Десятью Заповедями? Возможно, автор хотел посеять сомнения относительно центрального религиозного святилища Иудеи. Ведь Храм в Иудейском царстве содержал ковчег, в котором, как предполагалось, лежали две скрижали с Десятью Заповедями. Согласно рассказу Е о золотом тельце, Моисей разбил эти скрижали. Стало быть, читатель Е мог сделать вывод: Иерусалимский храм либо хранит ненастоящие скрижали, либо в нем вовсе нет никаких скрижалей. [51]

Создавая рассказ о золотом тельце, автор Е подверг критике как израильский, так и иудейский религиозный истеблишмент. Обе системы оставили его группу не у дел. Почему же, спрашивается, автор был столь благосклонен к Иеровоамову царству в других повествованиях? Почему создавал позитивные образы Сихема, Пенуэля и особенно Бет-Эля? Почему отдавал предпочтение племени Ефрема? Ответы на эти вопросы, по-видимому, таковы. Во-первых, город Шило находился на территории Ефрема, и из Ефрема же происходил великий жрец Самуил. [52] Во-вторых, можно предположить, что в политическом плане Израильское царство оставалось единственной надеждой автора. Он мечтал, что наступит день, когда незаконное нелевитское жречество Бет-Эля потеснят, а левитам вернут их подобающее место. В тогдашних Иудее и Иерусалиме даже надеяться на это не приходилось: еще со времен царя Соломона там прочно укоренились жрецы из семейства Аарона, — они сами были левитами, ничуть не менее легитимными, чем жречество Шило, и имели тесные связи (через политику и браки) с царской семьей. [53] Единственная мало-мальски реальная надежда шиломских жрецов была на Северное царство. Поэтому источник Е позитивно отзывается о политической структуре Северного царства и негативно — о его религиозном истеблишменте.

Рассказ о золотом тельце не единственный случай, когда автор Е обличил религиозные истеблишмента Израильского и Иудейского царства.

Версия Заповедей, которые Бог дал Моисею на горе Синай, в J содержит запрет на изготовление статуй (идолов). Вот дословная формулировка:

Еще раз прочитаем внимательно: не просто «богов», а «богов литых». Золотые тельцы Иеровоама на севере были именно литыми. Напротив, золотые херувимы Соломона не были литыми. Их изготовили из масличного дерева и обложили золотом. Стало быть, текст J соответствует иконографии Иудеи. Очевидно, предполагается, что золотые тельцы Северного царства неуместны, хотя и не являются статуями божества. Заодно автор снимает возражение, что золотые херувимы Иудеи также нехороши.

Сопоставим с версией данного запрета, которая содержится в источнике Е:

Возможно, эта заповедь относится только к статуям богов, но если она касается и изображений трона/подножия божества, то предполагает критику как литых золотых тельцов, так и обложенных золотом херувимов.

Взаимосвязь между источниками J и Е и религиозной символикой Иудеи и Израиля заметна и в других отрывках. В начале Книги Чисел отрывок из J сообщает, что от Синая/Хорева народ пошел к Земле обетованной. [56] Мы читаем, что в процессе путешествия ковчег несли перед народом. Еще в одном тексте J констатируется значимость ковчега для успехов народа в пустыне. Более того, сказано, что без него были бы невозможны военные победы. [57] Как мы знаем, ковчег был главным культовым предметом в Иерусалимском храме Соломона. Неудивительно, что в J ему уделено столь большое внимание, а в Е он вовсе не упомянут.

Зато Е подчеркивает роль Скинии собрания как символа присутствия Бога среди народа. [58] Согласно Книгам Царств и Хроник, Скиния собрания была одним из основных центров богопочитания до того, как Соломон заменил ее Храмом. Более того, первоначально Скиния была связана с городом Шило. С учетом всех фактов, говорящих в пользу связи автора Е с шиломским жречеством, не приходится удивляться, что в Е Скиния собрания очень важна, а в J не упомянута.

В Е не говорится о ковчеге. В J не говорится о Скинии. Это неслучайно. К вопросу о религиозной символике авторы подходят с позиции современной для них реальности.

Обратившись теперь к началу Книги Бытия, мы можем в новом свете увидеть тот факт, что в конце рассказа об Адаме и Еве в Эдемском саду (материал J) Яхве ставит херувимов сторожить путь к древу жизни. [59] Поскольку херувимы находились в Святом Святых Иерусалимского храма, вполне естественно, что сторонник религиозных традиций Иудейского царства изобразил их стражами великой святыни.

Рассказ о золотом тельце, пожалуй, более красноречиво выдает личность автора, чем любой другой отрывок J или Е. Мало того, что он показывает среду автора и его художественные способности: он свидетельствует о глубочайшей обиде на тех, кто лишил прежнего статуса его сообщество в Иудее и Израиле. Он инкриминирует Аарону, предку иерусалимского жречества, ересь и лукавство. Он изображает национальные объекты израильской религии как объекты идолопоклонства. Нация, принявшая эти символы, по его мнению, заслуживает кровавой чистки. Судьба, которую он уготовил золотому тельцу в своем повествовании, говорит о том, как он сам хотел бы поступить с тельцами Дана и Бет-Эля: сжечь в огне, стереть в порошок.

В Е еще один рассказ отражает глубину антагонизма между жрецами, которые возвеличивали Моисея (как основателя или предка), и жрецами, которые возвеличивали Аарона. В этом рассказе Аарон и его сестра Мирйам укоряют Моисея за его жену, чем навлекают на себя немилость Божию. Приведем здесь этот короткий и необычный отрывок. Он содержится в Книге Чисел, и в воскресных школах его обычно обходят стороной.