Шрифт:
– Думаю, да. Пока не было заявления правительства о закрытии школ, я не вижу причины держать ее дома. Она абсолютно здорова.
– Но там, в школе все дети…
– Я все-таки думаю, что так будет лучше, – сказал он.
Она тихо вздохнула.
– Хорошо. Пусть будет по-твоему.
– Что-нибудь еще, пока я не ушел? – спросил он.
Она покачала головой.
– Сегодня не выходи из дома, – сказал он. – И ляг в постель.
– Ладно, – ответила она, – как только отправлю Кэтти.
Он погладил ее по руке. На улице сигналил автомобиль. Глотнув остатки кофе, он забежал в ванную сполоснуть рот, достал из стенного шкафа пиджак и, на ходу натягивая его, поспешил к выходу.
– Пока, лапушка, – сказал он, целуя ее в щечку. – Все это того не стоит. Ну, будь.
– Пока, – сказала она. – Будь осторожен. Он пересек лужайку, чувствуя на зубах остатки висящей в воздухе песчаной пыли; ее назойливый запах остро щекотал ноздри.
– Привет, – сказал он, садясь в машину и захлопывая за собой дверь.
– Приветствую, – отозвался Бен Кортман.
2
“Вытяжка из сока «Allium Sativum», рода луковых, к которому относятся чеснок, черемша, лук-шалот и лук-резанец. Светлая жидкость с резким запахом, содержащая несколько разновидностей аллил-сульфидов. Приблизительный состав:
вода 64,6
белок 6,8
жир 0,1
карбогидраты 26,3
клетчатка 0,8
зольный остаток 1,4”.
Именно это. Он встряхнул в кулаке розовый кожистый зубчик – один из тех, что он тысячами развешивал на окнах своего дома. Уже семь месяцев он мастерил эти проклятые низанки и развешивал их, абсолютно не задумываясь над тем, почему они отпугивают вампиров. Теперь он знал, почему.
Он положил зубок на край раковины. Черемша, лук-шалот, лук-резанец. Будут ли они действовать так же, как и чеснок? Он будет выглядеть идиотом, если это окажется так: когда он искал, на десятки миль в округе не оказалось чеснока, в то время как лук рос повсюду.
Он положил зубчик на плоскость тесака, раздавил его в кашу и принюхался к запаху выступившего каплями маслянистого сока.
Ну, и что же дальше? Ведь он не нашел в своих воспоминаниях ни разгадки, ни ключа к происходящему. Лишь разговоры о насекомых-переносчиках, о вирусах. Он был уверен, что дело не в этом.
Правда, из прошлого всплыло не только это: захлестнувшая его боль воспоминаний с каждым словом вонзалась в его плоть. Старые раны раскрылись и кровоточили воспоминаниями о ней.
Остановиться! Пора было остановиться. Его кулаки сжались. Он закрыл глаза и долго безуспешно пытался вернуться в настоящее. Былые ощущения ожили в нем, пробуждая тоску плоти по прошлому. Реальность поблекла и отступила на второй план. Помогло только виски – он пил, пока воспоминания не превратились в фарс, пока боль души и скорбь не растворились в алкоголе, пока не затянулась кровоточащая рана памяти.
Ладно, дьявол с ним, – сказал он себе, пытаясь сосредоточиться, – надо что-то делать.
Он отыскал взглядом абзац, на котором остановился.
Так. Вода – не то? – спрашивал он себя. – Конечно, нет. Смешно. Вода содержится практически всюду. Тогда – белок? Нет. Жир? Нет. Карбогидраты? Клетчатка? Тоже нет. Но что тогда, что?
“Характерный запах и вкус чеснока определяются специфическим маслом, составляющим около 0,2 % веса, состоящим в основном из аллил-сульфида и аллил-изотицианата”.
Может быть, это и был ответ.
И далее:
“Сернистый аллил может быть получен нагреванием горчичного масла с сернистым калием до температуры 100 °C”.
С возгласом бессильной ненависти он откинулся на спинку кресла.
Где же взять это чертово горчичное масло? И сульфид калия? И какое оборудование понадобится для изготовления?
Умница, – похвалил он себя. – Ты сделал первый шаг. Но – увы – споткнулся и как следует расквасил себе физиономию.
Он с отвращением вскочил и направился к бару. Откупорив бутылку, он поймал себя на полу движении, не наполнив бокала.
Нет, ради господа, – он отставил бутылку, – ты же не выберешь этот путь слепца, скатывающегося к бездумному, бесплодному существованию в ожидании старости или несчастного случая. Ты должен бороться. На карту должно быть поставлено все, в том числе и жизнь, и ты должен либо найти ответ – либо проиграть.
Часы показывали десять двадцать. Нормальное время. Он решительно направился в холл и раскрыл телефонный справочник.
Инглвуд – там было то, что ему нужно.
Через четыре часа, когда он вышел из-за лабораторного стола, шея у него болела и не разгибалась, но зато у него в руках был шприц с подкожной иглой, наполненный сернистым аллилом.