И Пол поехал в кафе «Де ля Режанс» вместо того, чтобы лечь в кровать и принять лекарство.

Прав был Сент-Аман, всегда называвший Пола «шахматным Баярдом» – рыцарем без страха и упрека!

Пол приехал в кафе точно вовремя, но Гаррвитца не было. Наконец от него принесли записку. Гаррвитц писал, что более не в силах продолжать игру в присутствии публики (его «непременное условие»!) и просит Пола подняться наверх, в комнату, куда посторонние не допускаются.

Новость возбудила публику, даже ставившие на Гаррвитца (а их было человек восемь или десять) сердились на него.

Теперь даже они желали Полу победы.

Положение было затруднительным. Пол послал сказать Гаррвитцу, что клуб – самостоятельная организация, отнюдь не приглашавшая его к себе. Гаррвитц ничего не ответил; казалось, тем дело и кончится. Тогда члены клуба энергично взялись за Пола и заставили его подняться наверх.

Началась игра, к 20 ходам у Пола был огромный перевес. Он уже добивал Гаррвитца, когда внезапно грубо ошибся и подставил ладью, вместо того чтобы дать мат в два хода.

Пол расхохотался, но Гаррвитц проворно схватил ладью, и Полу пришлось давать вечный шах, имевшийся в его распоряжении.

Позднее у Гаррвитца хватило нахальства заявить, что «седьмая партия все равно была ничья!»

После этого Гаррвитц снова начал «хворать», однако освобождающиеся от игры дни он использовал не для лечения.

Отложив партию «ввиду нездоровья», он приходил в кафе «Де ля Режанс» и играл в шахматы до полуночи – с кем угодно, кроме Пола.

Наконец Гаррвитц счел себя оправившимся. Восьмую партию он играл с огромным напряжением, партия длилась 59 ходов, и все же Гаррвитц проиграл ее.

Счет стал 5:2 в пользу Пола при одной ничьей. Наутро пришло сообщение, что в связи с плохим состоянием здоровья Гаррвитц вынужден прекратить игру надолго…В кафе началось нечто вроде скандала. Гаррвитц не счел нужным посоветоваться со своими ставщиками, он даже не сообщил им своего решения. Сторонники Гаррвитца были крайне недовольны своим чемпионом и громко отказывались верить в его заболевание.

Арбитр, скульптор мсье Лекэн, объявил матч проигранным Гаррвитцем и вручил Полу выигранные им ставки, которых набралось на мизерную сумму – 290 франков.

Пол отказался принять деньги, вновь заявив, что они не имеют никакого отношения к шахматной игре. Лекэн спустился с деньгами в кафе, но ставщики вновь отправили его наверх: они считали себя проигравшими и не имели права на эти деньги.

Тем временем устыдился и Гаррвитц. Он предложил заменить свой «отказ по нездоровью» формальной капитуляцией или даже, если Полу угодно, доиграть матч до конца.

Пол ответил Гаррвитцу письменно, что матч уже сдан ввиду его, Гаррвитца, отказа продолжать игру. Если же г-н Гаррвитц хочет сыграть еще один матч, Пол Морфи к его услугам, и матч может начаться хоть сегодня.

Этого вызова Гаррвитц предпочел не принять, он был сыт поражениями.

Отказ Пола принять ставку вызвал бурю. Приходили сотни писем отовсюду, везде держали тысячи пари, и поступок Пола внес полную неясность. И Пол, как всегда, нашел самое мудрое и справедливое решение. Он принял у Лекэна деньги и передал их мсье Делонэ с тем, что каждый из проигравших может при желании получить свою ставку обратно. Если же, говорилось в письменном заявлении Пола, при этом у мсье Делонэ останется на руках остаток, то эти деньги следует употребить на оплату проезда из Бреславля в Париж великому немецкому мастеру Адольфу Андерсену, если он пожелает сыграть с Полом Морфи дружеский матч.

Казалось, все окончилось к обоюдному удовольствию, но здесь опять Гаррвитц выкинул один из своих фокусов: он напечатал в ряде бульварных газет заявление, в котором утверждал, что никогда не проигрывал матча мистеру Морфи, что матч был прерван незаконченным и что мистер Морфи любезно согласился считать матч аннулированным ввиду его, Гаррвитца, плохого самочувствия.

Поднялся такой шум, что Гаррвитцу пришлось на некоторое время исчезнуть с парижского шахматного горизонта.

Все парижские газеты – от серьезного «Монитора» до юмористического «Шаривари» – писали о Поле Морфи со дня его появления в Париже беспрерывно. Он стал излюбленным персонажем, переходящим из номера в номер.

На одной карикатуре Британия получала «шахи» от Индии и просила мистера Пола Морфи помочь ей в игре.

На другой некий человек отказывался войти с женой в кафе «Де ля Режанс» на том основании, что заседающий там американец отберет, чего доброго, его королеву.

Во всех иллюстрированных газетах печатались десятки портретов Пола, но среди них не было и двух на него похожих.

Осенью 1858 года Пол Морфи, «маленький американец», был одной из главных достопримечательностей Парижа. Все знали и все любили его.