Поднялась суматоха, из-за столов повскакивали иностранцы, возмущаясь: «Не имеете права!» Муровец за словом в карман не полез: «Вы знаете, что постановлением Московского Совета ресторанам разрешено работать до 23 часов? А сейчас сколько? Почему нарушаете наши порядки?» В общем, он их поставил на место...»

Далее послушаем рассказ самого М. Звездинского:

«Милиционеры ворвались в зал как раз в тот момент, когда солист, оркестр и вся публика гремели знаменитым припевом из моей песни: «Эх, мальчики! Да вы налетчики! Кошелечки, кошельки да кошелечечки!..» «Всем оставаться на своих местах! – закричали милиционеры. – Оружие и документы на стол!» Находившиеся в зале женщины испуганно завизжали. Кто-то запротестовал, потребовал объяснений. Загрохотала посуда с опрокидываемых столов. Девицы с перепугу совали в салат драгоценности, которых у них быть не должно. Кто-то рванулся было к выходу, но не тут-то было – путь преградил заслон. Побежали на чердак, кто-то прыгал через окна в сугробы, где попадал в руки милиционеров из оцепления. Я тоже попытался скрыться. Молодой был, сильный, крутой. Выпрыгнул в окно, сбил подоспевших милиционеров. Но все же меня настигли, повалили в сугроб, скрутили руки, бросили в «воронок».

Н. Миронов: «Группа захвата вывела пьяную публику, рассадив в автобусы. Задержанных отвезли на Петровку, 38. Чтобы забрать всех, пришлось делать рейса три. Допросили около двухсот человек, более или менее трезвых. Они сразу раскололись, подробно рассказали, сколько заплатили своему кумиру. А вскоре сюда же доставили и самого Звездинского...»

М. Звездинский: «После допроса меня отвели в камеру. Представляете, попадаю к блатным в тройке от Кардена. Я же выступал на праздничном концерте и соответственно был одет. Кому-то не понравилось, что я так вырядился. Пришлось уложить двух недовольных на пол – карате я увлекался всерьез. Пока они приходили в себя, услышал из угла: «Ты – Звездинский?» Так воочию убедился, что поклонниками моего творчества были не только «сливки» общества, писатели, художники, артисты, но и... «воры в законе», захаживавшие на мои концерты. По тюремному телеграфу немедленно пронеслось: «Звездинского не трогать!»

Вскоре после этого состоялся суд, который осудил Звездинского по статье 153 ч. 1 и 174 ч. 1 УК РСФСР к 4 годам лагерей и 2 годам «химии» за дачу взятки и частное предпринимательство. Тюремные университеты не прошли даром: артист обзавелся там нужными связями и на свободу вышел в ореоле героя. А там и горбачевская перестройка подоспела с ее активной капитализацией режима.

Другой пример – Иосиф Кобзон, которого еще в советские годы прозвали советским Фрэнком Синатрой, имея в виду не только схожесть их творческих путей, но и... связей с криминальным миром. Кстати, именно Кобзон в 1987 году едва не познакомил тогдашнего генсека Михаила Горбачева с Синатрой. Но рандеву сорвалось по вине Синатры. Вот как об этом рассказывает сам Кобзон:

«Когда я был в Штатах, мне сказали, что Фрэнк Синатра изъявил желание выступить в Советском Союзе, что ему очень нравится Горбачев и перестройка. И что он готов приехать и дать один-два благотворительных выступления, но только если он получит личное приглашение от Михаила Сергеевича. Я вернулся в Москву, встретился с Горбачевым. И даже так немножечко слукавил перед ним. Я сказал, что Фрэнк Синатра хочет выступить в Москве в благотворительных целях. Знаете ли, спрашиваю, вы этого певца? Он говорит: «Знаю его как друга Рейгана, знаю его и как друга американских мафиози и знаю даже его песню». После чего Горбачев сносно напел «Путников в ночи». Я говорю: «Понимаете, он никогда в жизни не был в стране социалистического лагеря. Синатра уже старый, карьера его заканчивается, но представляете, как сейчас важно, в зарождающихся ваших отношениях с Рейганом, что вы демократично отнесетесь к его приглашению посетить Советский Союз». Горбачев говорит: «Нет проблем». Черняев (это его помощник) добавил: «Вы сочините текст письма». Мы сочинили (я могу ошибиться в точности формулировки): «Уважаемый господин Синатра. Ваше имя – замечательного артиста кино, эстрады, популярнейшего человека в США – широко известно и в нашей стране. И мы были бы очень рады, если бы вы нашли возможность посетить нашу страну в это интересное революционно-перестроечное время». Отослали его.

В то время советским послом в США был Дубинин. Он пригласил Фрэнка и официально (с коктейлем) вручил ему приглашение. И в связи с тем, что я был инициатором этого приглашения, я (когда еще раз был в США) обратился к импресарио Стиву и спросил: «Ну, когда?» Тот сказал: «Я тебя сейчас соединю с ним непосредственно, и мы проведем такой конференц-разговор. Ты, я и он». Мы связались со штаб-квартирой. И выяснилось следующее.

У Фрэнка Синатры (на его вилле в Калифорнии) целый такой музейный зал, где на стене висят приглашения от президентов всех стран, где он выступал. Но они написаны вручную! И поэтому он хотел, чтобы то же самое сделал Горбачев. Написал собственной рукой. И второе: Синатра готов приехать, но только на один концерт, только на Красной площади. Он просит отдельный воздушный коридор для своего личного самолета, красную дорожку от трапа до помещения. И гарантированного присутствия на этом концерте Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны. Я ответил: «Я очень сожалею, что во многих странах за рубежом, дабы познакомить слушателей со мной, часто использовали «титул» – «советский Фрэнк Синатра». Я говорю: «Очень сожалею, что я стыдливо улыбался, но не отказывался от этого сравнения. Отныне я это буду считать оскорблением. Я сожалею, что мой любимый артист так дурно воспитан. И не сожалею, что с ним не познакомится мой советский слушатель».

Горбачеву же при встрече я сказал: «Михаил Сергеевич, я боюсь вас огорчить, но он недостоин вашего приглашения».

Согласитесь, есть за что уважать Кобзона и, наоборот, испытывать обратные чувства к Синатре. Его поведение демонстрирует в нем натуру капризную и тщеславную. Странно, что находили в дружбе с ним американские гангстеры, многим из которых чужды подобные человеческие качества: видимо, им действительно льстило, что они имеют дело с одним из самых известных представителей творческой богемы Америки. То есть действовало правило невиновности по ассоциации.

А вот к Кобзону советские гангстеры тянулись (и тянутся) совсем по иной причине – в нем есть мужское начало, тот самый стержень, которым обладают многие представители криминального мира. Бедняцкая среда, в которой рос будущий певец (это было в военные годы в Донецкой области), способствовала воспитанию характера: детвора там уважала прежде всего силу, поэтому не случайно Кобзон в детстве занимался боксом. Практически в те же самые годы тем же видом спорта увлекался и небезызвестный Вячеслав Иваньков (Япончик). А вот другой известный криминальный авторитет – Отари Квантришвили – увлекался классической борьбой. С обоими этими людьми Кобзон был хорошо знаком, что стало поводом к «наезду» на него в начале 90-х. Но расскажем обо всем по порядку.

В конце 80-х Кобзон стал одним из первых отечественных деятелей культуры, кто стал заниматься бизнесом. В частности, он на короткое время стал вице-президентом «Ассоциации XXI век», которая имела свои интересы в торговой сфере. Именно там он познакомился и подружился с Квантришвили. И. Кобзон рассказывает:

«Сын мне как-то сказал: «Папа, ты странный человек. Как такое может быть? У нас в доме бывают то министры, то премьер-министры, то президенты, то генералы и какие-то непонятные, стремные люди». В данном случае он имел в виду Отари Витальевича с окружением. Я ответил сыну: «Андрюша, я никогда не выбирал друзей по должностям. Дружил с теми, с кем хотел. Они сидят за одним столом, общаются и не стесняются этого. Потому что их объединяет уважение ко мне»...