— Как раз… что, Мэгги? — спросил он снова.

— Ничего. Я… — Ее взгляд скользнул в сторону. — Растерялась, наверное.

Она смущенно рассмеялась и попыталась вывернуться из его объятий.

— Почему? — мягко спросил он осевшим от волнения голосом. — Потому что посторонний мужчина держал в руках твое белье?

Она повернула голову — их взгляды встретились.

— Нет, — сказала она едва слышно. — Потому что его держал ты…

— Мэгги… — эта откровенность, эта искренность спокойного взгляда зеленых глаз — точно так же, как шелковистая ткань в его руках минуту назад — заставили кипеть кровь в его жилах. Ему хотелось держать в руках нечто большее, чем ночная рубашка. Джон привлек ее к себе и скользнул рукой вниз по ее спине, не оставив без внимания, как запульсировала жилка, как взволнованно вздымалась и опускалась ее грудь.

— Мэгги, — повторил он, пропуская ее волосы сквозь пальцы.

— Что? — Она отступила на шаг.

— Нет, ничего. Просто… просто мне нравится твое имя. Оно тебе очень подходит. — Джон выпустил ее волосы, и они рассыпались по плечам. — Еще мне нравятся твои шелковистые, горящие волосы, которые кажутся такими прохладными.

— Горящий шелк кажется прохладным?

— А ты не веришь? Когда я держу их — у меня в руках словно пылающий костер, и я должен обжечься — но этого не происходит… — Он провел большим пальцем по ее щеке. — И точно так же — твоя кожа, такая гладкая, такая свежая — как будто редкий фарфор. Холодный, даже когда за ним скрывается огонь.

— Я не чувствую этого холода, — сказала она, теребя в руках полотенце.

Джон ощущал биение сердца во всем теле.

— Нет? А что же ты чувствуешь?

Мэгги сглотнула.

— Немножко страшно, — прошептала она. — Я будто вся горю. Что же будет, когда….

Джон увидел, как разгорается этот огонь, увидел его отблески в ее глазах, заметил, как потянулись ее губы к его губам. Он еще приблизил свое лицо к лицу Мэгги, их губы сомкнулись, и он почувствовал, как ее тело отвечает ему, как легкая дрожь пробегает по всему ее телу.

— Когда я сделаю что?

Кончиком языка он разжал ее губы в поисках прохода внутрь, вошел в него и снова вышел.

— Когда ты сделаешь это, — выдохнула она, ее ресницы трепетали. Его веки были полуопущены.

— Я хочу это сделать снова.

— Я тоже. Поцелуй меня, Джон.

Он поцеловал ее — и она стала совсем податливой, словно все ее мышцы расслабились. Мэгги покачнулась, и он еще плотнее прижал ее к себе, так что ее бедра теперь смыкались с его, ее грудь — с его грудью. Одна его рука скользнула на ее затылок, его пальцы перебирали ее волосы. В то же время их губы были слиты в глубоком поцелуе, он чутко реагировал на все ее движения. Другой рукой Джон обхватил ее за талию, потом за бедра, еще сильнее притягивая ее к себе, зажал ее ноги между своих. Ее соски прижались к его груди. Кровь стремительно побежала по его артериям, у него зашумело в ушах, ему не хватало воздуха — и он не мог вздохнуть. Ему необходимо было остановиться, сделать паузу, чтобы осознать, что происходит с ним, что происходит с ней, но и этого он не мог сделать. Его прежняя тревога исчезла как дым. Ее губы были такими мягкими, рот — таким горячим и влажным, и еще этот вкус — вкус корицы и кофе, вкус женщины.

Мэгги… Она ничего не скрывала, не боялась показать, как она хочет его, не боялась еще сильнее раздуть разгорающееся в нем пламя. Все еще крепко сжимая ее, он потянул Мэгги назад и сел на край дивана. Она опустилась на колени на пол, ее мягкий живот прижимался к его паху. Поддерживая ее рукой за ягодицы, Джон поднял ее вверх и посадил к себе на колени — еще ближе, еще теснее. Полотенце, которое Мэгги держала в руках, осталось между их телами, и Джон, оторвавшись от ее губ, чтобы глотнуть немного воздуха, нетерпеливо отбросил его в сторону.

Мэгги провела рукой по его волосам, ее руки сомкнулись у него на затылке и удерживали его голову, пока губы искали дорогу к его губам. Потом они слились в еще одном, еще более глубоком поцелуе. Ее рот приоткрылся, и он просунул свой язык внутрь, в глубину, навстречу ее языку, почувствовал ее ответ и снова услышал тихий стон.

Мэгги вся горела, физически ощущая это горение внутри себя. Она провела ногтями по его спине — ее руки скользнули вниз и обвили его талию. Он издал глухой звук, его язык проник еще глубже, их поцелуй стал еще чувственнее.

Боже, как он умел целоваться! Никто никогда не целовал ее так смело, так отчаянно, с такой страстью, так точно реагируя на малейшее ее движение. Его губы ласкали ее лицо, а язык вытворял неслыханные вещи. То его рот был жестким, захватывая ее губы словно капкан, то становился нежным, легко касаясь ее шеи, ушей, щек, и все менялось в мгновение ока, быстрее, чем она могла к чему-то приспособиться. Он дышал тяжело, как будто ему не хватало воздуха, но малейшее движение ее губ заставляло его снова и снова сливаться с нею в поцелуе, вызывая каждый раз тихий стон удовольствия.