Ее волосы были зачесаны назад и перехвачены на затылке лентой, но непослушные пряди все равно выбивались, и солнце, проникавшее через разноцветные витражи церкви, освещало их, так что казалось, будто голова Мэгги окружена чем-то, похожим на сияющий нимб. Джон изо всех сил старался не думать о запахе ее волос, о вкусе ее губ, об ощущениях, которые вызывало у него ее тело. О ее налитых сосках, просвечивавших тогда сквозь майку…

Джон заерзал на скамье и случайно — он надеялся, что со стороны казалось, что он сделал это случайно, положил раскрытый сборник гимнов на самую неуправляемую часть своего тела. Потом украдкой посмотрел на сидевшую рядом пожилую женщину, неправдоподобно тощую и благоухающую нафталином. Одета она была в какое-то совсем старое, темно-красного цвета платье с кружевами на шее и на манжетах. Соседка приветливо улыбнулась ему, по-видимому, ничего не заметив. Слава Богу! Мысли, которые полностью завладели им, не пристало иметь в церкви, и еще менее ему хотелось, чтобы пожилая дама увидела физический отклик на них его организма. С трудом ему все же удалось сосредоточить свое внимание на службе — в конце концов, именно за этим он сюда и пришел.

Когда служба кончилась, детей еще не отпустили с занятий в воскресной школе, поэтому Джон спустился на нижний этаж, где собрались родители, ожидающие своих детей. Там он взял из рук седой дамы, стоявшей за длинным столом, чашку кофе и тарелочку с домашним печеньем.

Мэгги небрежно кивнула ему из другого угла комнаты. Она стояла там и, весело смеясь, разговаривала со священником и еще каким-то мужчиной. Джон хотел было направиться к ней, но тут какая-то пожилая женщина тронула его за руку.

— Доктор Мартин? Я так хотела встретиться с вами. Пойдемте сядем, я давно хочу поболтать с вами. Меня зовут миссис Бейкер, я вдова последнего мэра Мейплс.

Она произнесла это так торжественно, что можно было подумать, что это какой-то важный титул.

— Должна вам сказать, — начала она, — мы все тут, в Мейплс, были страшно удивлены, когда появились вы со своей дочкой, как две капли воды похожей на девочку Мэгги Эдейр.

Она со вздохом опустила свое грузное тело на диван, который жалобно заскрипел под ней, и посмотрела Джону в глаза.

— Садитесь и расскажите мне об этом поподробнее, доктор.

Она взяла имбирное печенье с его тарелки и надкусила его.

— Это правда, — спросила она, понижая голос и наклоняясь к нему совсем близко, — что вы с Мэгги были… ну, как это сказать… — она перешла на шепот, — любовниками? И расстались, как только девочки родились?

— Миссис Бейкер!

— О, не беспокойтесь. — Она положила руку ему на бедро. — Вы можете мне довериться. Я уже слышала столько самых невероятных версий, что поняла, что мне необходимо поговорить с непосредственными участниками событий и узнать, как все было на самом деле.

Она положила в рот еще одно печенье.

— Я всегда говорю, что если ты в чем-то сомневаешься, то лучше спросить прямо, а не то рискуешь поверить глупой сплетне.

— А вы предпочитаете умные сплетни? — спросил Джон, но она пропустила его иронию мимо ушей.

— Сначала я хотела узнать все от Мэгги, — продолжила миссис Бейкер. — Но иногда говорить о чем-то с этой девчонкой невозможно. У нее словно стальной стержень внутри — если закусит удила, с ней невозможно общаться. Цвет волос и свой темперамент она унаследовала от того проходимца, который зачал ее, но упрямство у нее — явно от матери.

— Ого!

— Она нахамила мне, доктор Мартин, жутко нахамила. И это мне, старому другу ее бабушки, упокой, Господи, ее душу! Так что, когда Мэгги отказалась все рассказать мне, я сказала себе: Лотти — меня так зовут — Лотти, так вот, Лотти, ты должна подойти к этому молодому человеку — он расскажет тебе, как все было на самом деле. Я всегда так поступаю.

Джон молча пил кофе. Он был заинтригован и хотел узнать побольше о Мэгги — о ее происхождении, о том, как она жила потом, если, конечно, можно было извлечь из Лотти что-нибудь стоящее.

— Док Монро был человеком чистейшей души, — снова заговорила миссис Бейкер, — и никогда не сказал худого слова в адрес мужа своей дочери. А ведь все вокруг видели, что он за человек. Этого шумного ирландца ветром занесло в наш город, и никто его еще толком не знал, а Маргарет Монро уже нужно было расставлять свои платья в талии. На моей памяти это была одна из самых быстрых свадеб в графстве — в то время ей еще не было двадцати.

Однако Майкл Эдейр был хорошим отцом — вам это следует знать. Он обожал маленькую Мэгги, повсюду таскал ее за собой. Везде можно было встретить их вдвоем — две ярко-рыжих головы, пока в одну ужасную зиму он не схватил воспаление легких и не умер.

А его жена, если верить людям, в то время гуляла где-то в Галифаксе с этим богатым типом из Фредерикстона, Нью-Брунсвик, так что никто и по сей день не знает — чьего ребенка она носила, когда умер ее муж. Лично я уверена, что эта, вторая, девочка не была дочерью ирландца, потому что Маргарет снова вышла замуж и перебралась в Торонто через полгода после похорон несчастного Майкла. К тому же она бросила пятилетнюю дочь здесь, в Мейплс, на своих родителей, которые к тому времени были уже слишком старыми. Сколько раз я видела Джулию Монро на детской площадке, бедная — ей бы лежать дома в теплой постели, а не раскачивать качели, на которых сидела ее внучка.