— Прекрасно. Теперь слушайте. Пара оленей может на хорошей дороге делать шесть-семь миль в час. Но потребуется остановка для отдыха. Каждые два часа. И еда. Но снег сейчас слишком глубокий.

В спальне послышался скрип кровати, затем толчок в дверь и ругательство. Чукча грубо окликнул их и забарабанил в дверь.

— Можно оставить его здесь, — прошептала Дайана. — Дверь заперта.

Бисби покачал головой.

— Нет. Он откроет стрельбу, чтобы вышибить засов. И тогда кто-нибудь из нас пострадает. Нет, лучше выпустить его, чтобы он был у нас на глазах.

Бисби прошел к двери и открыл ее. Чукча вышел, подозрительно осмотрел всех. Трансформация, происшедшая с ним, была поразительна. Всего два дня назад он был примерный советский солдат, в чистой форме, побритый, умытый. Сейчас он уже зарос щетиной, китель был запачкан жиром. Он выглядел настоящим дикарем. Он подошел к столу, схватил кусок мяса и сунул его в рот. Проглотив его, он снова посмотрел на всех исподлобья, подошел к двери. Автомат висел на его левой руке. Но было ясно, что он готов пустить его в ход. Он открыл дверь, встал на пороге и издал гортанный вопль. Откуда-то донесся ответный вопль, причем расстояние до кричавшего было не более четверти мили. Чукча лениво пнул ногой труп человека, занесенный снегом. Все молча смотрели на него. Но вот на дороге поднялся снежный вихрь. И когда снег рассеялся, все увидели оленью упряжку, а на санях трех чукчей. Они спрыгнули с саней и подошли к солдату. Он поговорил о чем-то, затем один из приехавших рассмеялся и хлопнул солдата по плечу. Солдат ухмыльнулся и повернулся к дому, где стояли русские и американцы. Он бесстрастно смотрел на них, как бы выбирая. Наконец он ткнул пальцем в сторону Валентины и закинул автомат на плечо. Он произнес что-то гортанным голосом и показал ей на дверь. Валентина прижалась к побледневшему Солдатову. Нетерпеливо рыча, чукча опустил автомат на руку, схватил Валентину за волосы и оттащил к двери. Она закричала. Чукча рассмеялся и потащил ее, держа автомат дулом к остальным. Солдатов двинулся к нему, но Бисби был быстрее. Дайана, с ужасом смотревшая на происходящее, позже вспомнила, что даже она не заметила движения Бисби. Каким-то неуловимым движением он оказался рядом с солдатом. Лезвие ножа, которым Валентина резала мясо, прижалось к горлу чукчи так, что из разреза показалась струйка крови и потекла за ворот шинели. Глаза чукчи закатились. Бисби крепче прижал нож, и чукча выпустил волосы Валентины. Она бросилась к Солдатову.

Теперь Бисби стоял, тесно прижавшись к чукче. Руки солдата с автоматом были за спиной Бисби, но он не мог стрелять, так как Бисби успел бы перерезать ему горло. Бисби сказал:

— Возьми автомат, Стовин. А когда я отойду, сразу дай его мне.

Стовин вытащил ружье из рук солдата. В то же мгновение Бисби оттолкнул чукчу и взял оружие у Стовина. Дуло автомата было направлено в живот чукчи. Трое чукчей стояли в отдалении и не двигались с места. Бисби показал на упряжку и что-то сказал. Все четверо, переваливаясь в снегу, медленно побрели к саням. Где-то на полпути они отчаянно заспорили, и солдат с одним из чукчей повернул к дому. Тут же раздалась очередь из автомата и снег брызнул вверх у ног солдата. Тогда они все четверо побежали к саням, прыгнули в них и исчезли через несколько секунд в снежной пыли. Бисби рассмеялся и любовно похлопал автомат.

— Прекрасная вещь, — сказал он.

Волков протянул руку.

— Я думаю… это советский автомат…

Бисби посмотрел на него бесстрастным взглядом.

— Нет, Григорий. Я взял его, и он будет у меня. Пока.

Валентина, бледная, со слезами на глазах, подошла

и поцеловала Бисби. Он уже улыбался. Напряжение спало.

— За поцелуй я готов вас спасать тысячу раз. Все рассмеялись, включая и Волкова, но Стовин заметил, что Бисби крепко держит автомат и что Волков исподтишка наблюдает за ним.

Волков смотрел на приготовления к отъезду с чувством нереальности. Он умел подавить сомнения и страхи как в себе, так и в остальных, но только когда он был во главе группы. Но теперь ситуация изменилась. Теперь лидерство перешло к Бисби, потому что всем стало ясно, что только Бисби имеет понятие о мире, в котором им приходилось находиться. И он, Волков, чувствовал себя в какой-то изоляции от всех, он оказался один среди американцев. Правда, Солдатовы — советские граждане, но сам Солдатов, несмотря на свой интеллект, был слишком наивен во всем, кроме своей науки. А Валентина… Валентина его жена. Впервые в жизни Волков очутился в ситуации, когда не мог посоветоваться с вышестоящими товарищами. Он знал, что теперь все, что он ни сделает, будет только его решением, и за все будет нести ответственность он один. Но задача его оставалась прежней. Никто не снимал с него ответственности за выполнение приказа. Он должен был доставить этих людей в США, причем не подвергая их жизни риску больше, чем это требуют обстоятельства. Это неожиданное восстание чукчей, которого не должны были видеть американцы, нужно представить в Москве как стихийное бедствие, подобное той снежной буре, которая заставила их приземлиться в Анадыре. И он действовал в соответствии с теми возможностями, которые у него были.

Бисби осматривал сани. Он нашел трое саней и теперь выбирал самые лучшие. Сани имели в длину четырнадцать футов и в ширину три фута. Деревянная рама была посажена на стальные полозья и сани поднимались над снегом на один фут. Бисби методично проверил полозья на предмет наличия трещин, изгибов. Удовлетворившись, он вернулся в дом. Там Валентина, брезгливо сморщив нос, разогревала в котле какую-то смерзшуюся грязь, которую принес Бисби. Усмехнувшись, Бисби взял котел и пошел к саням. Там он начал натирать этой жижей полозья. Валентина с любопытством смотрела на него.

— Так они будут лучше скользить, — сказал он. — Сталь не самый лучший материал для полозьев. Гораздо лучше китовая кость или дерево. Правда, сталь крепче.

Когда он кончил натирать полозья, он принес грубую тряпку и таз с горячей водой. Он быстро протер смоченной в горячей воде тряпкой полозья. Вода застывала мгновенно и превращалась в гладкий слой льда. Бисби поставил сани и легонько подтолкнул их. Сани легко заскользили по снегу. Он удовлетворенно кивнул и занялся другими санями.

— Где ты научился этому? — спросил Стовин.

Бисби ответил с легким напряжением, с каким всегда

говорил о своем эскимосском прошлом.

— На Иховане. В сильный мороз нельзя ездить на стальных полозьях. Видимо, этот парень не был эскимосом. Он слишком доверял стали.

Затем Бисби прошел в стойло и вывел оленей. Он критически осмотрел их. Здесь были два молодых оленя, которые лягались и пытались кусаться, когда он запрягал их в сани. Вторая пара была более смирная, и он решил, что их погонит Валентина. После того, как он запряг их, он подозвал Валентину и стал объяснять принципы езды на оленях.