— Желаю вам всегда есть сидя и спать в самой сухой пещере, племенные пастухи, — вежливо сказал ее наставник Срассу и Теврану.

Но когда Такур проходил мимо Ратхи, она услышала, как он еле слышно пробурчал себе под нос:

— Чтоб тебе хвост отгрызли и вся шерсть выпала, Тевран!

Бросив последний взгляд на пастухов, Ратха опустила голову и потрусила за наставником.

— Мы возвращаемся? — спросила она, поравнявшись с ним.

— Нет. Срасс прав. Тропа сейчас слишком опасна.

— Ну вот, а мне захотелось домой! У меня весь подшерсток промок, — не скрывая раздражения, процедила Ратха.

— Мы не можем вернуться, однолетка. По крайней мере, до рассвета.

— А что если захватчики снова нападут на нас?

— Тогда мы с тобой заберемся на ближайшее дерево.

Ратха поежилась и отряхнулась, рассыпав во все стороны мельчайшие брызги. Потом звонко чихнула.

— Давай вернемся к греющему камню, — предложил Такур. — Ты свернешься клубочком между мной и Фессраной. Мы согреем тебя.

— Фессрана на меня злится, — проворчала Ратха.

— Я посоветую ей поточить когти на ком-нибудь другом. Идем, однолетка! — сказал Такур.

Ратха зевнула, широко разинув пасть, так что у нее снова заболели челюстные мышцы. Такур властно взмахнул хвостом, но Ратха и не думала ему подчиняться. Она прижала уши и отвернулась.

— Ратха!

Но она даже ухом не повела и упрямо зашагала в туман.

Позади послышался топот лап и свист мокрой травы. Остановившись, Ратха обернулась и сердито посмотрела на наставника.

— Безмозглая однолетка, ты не можешь вернуться домой одна! Ты — маленькая!

Но Ратха упрямо отвернулась и побежала в другую сторону.

Такур снова преградил ей дорогу.

— Уходи! Я больше не хочу, чтобы ты был моим учителем! — зарычала Ратха. — Фессрана строгая, но она слушает, что я говорю, и отвечает, когда я спрашиваю! И я больше не маленькая! Ты бы не привел меня сегодня на луг, если бы я была такой!

— Когда ты так ведешь себя, мне тоже кажется, что я совершил ошибку, — устало сказал Такур. — Яарр! Вернись, однолетка! — крикнул он вслед удирающей Ратхе.

Но она неслась изо всех сил, то и дело прыгая в сторону и петляя, чтобы Такур не мог выследить ее. Вскоре туман заглушил топот его лап, и шаги наставника смолкли.

Ратха бежала, не останавливаясь, вся дрожа и изнывая от боли, не разбирая дороги и нисколько не тревожась об этом. В горле у нее было тесно, словно там застрял кусок мяса, но сколько она ни глотала, ей никак не удавалось избавиться от него.

Наконец она выбежала на полоску прибитой изморозью травы и остановилась. Холод вытягивал туман из воздуха и кристалликами льда расстилал по земле. Ратха взъерошила шерсть. Пробежка согрела ее, но стоило ей остановиться, как холод вновь вполз под нее.

Ратха задрала нос к небу. Сквозь туман просвечивали редкие звезды. Все было спокойно.

Ратха выглянула из-за посеребренных инеем стеблей и юркнула обратно. Она не хотела, чтобы ее нашли — неважно, Такур или Безымянный. У нее беспомощно задрожали усы. Не выдержав, она тихо заскулила и закрыла глаза.

Ратха боялась ночи, захватчиков, Такура, но еще больше она боялась перемены в себе самой. Маленькие не должны сердиться на своих учителей. Маленькие не должны спрашивать, сомневаться или чувствовать, что что-то идет не так. Когда же она станет мудрой?

Она печально повесила нос. Может, она только вообразила, будто Безымянный разговаривал с ней во время схватки? Было так соблазнительно просто поверить в то, что она никогда не слышала этих слов. Верить в это было безопаснее. Спокойнее. Не так страшно — и для нее, и для Такура. Но почему? Почему Такур хотел знать, говорил падальщик или нет?

«Потому что он знает,что Безымянные умеют разговаривать», — ответило что-то у нее в голове, и Ратха поперхнулась, потрясенная этой мыслью.

«Все считают, что бесклановые глупы, — продолжала рассуждать она. — Меоран с детства учит нас верить в это. Но если Такур думает, что они умеют говорить, как мы, значит, он не считает их глупыми?»

Она села и долго смотрела в никуда. Все это было бессмысленно.

Немыслимо.

— Такур ошибается, — прошептала Ратха. — Я больше не маленькая!

Она долго смотрела на тусклое пятно, темневшее на траве рядом, и не сразу поняла, что видит первый след своей зарождающейся тени.

Когда молочный рассвет начал просачиваться за стволами деревьев, Ратха моргнула и покачала головой, не зная, спит она или бодрствует.

Солнце встало и прогнало туман, обвивавший деревья. Иней растаял, превратившись в росу, тяжелые капли повисли на травинках, листья заблестели. До ушей Ратхи долетели звуки, и она повернула голову.