— Камилла! — произнес он, стучась в заднюю дверь дома Кэмпбеллов.

Он подметил, что в нижней части двери появился проход для собаки и кошки.

Ему открыла босоногая женщина в ситцевом платье, ее загорелое лицо приветливо улыбалось. Аккуратно зачесанные темные волосы отливали глянцем и открывали высокий красивый лоб.

Пит с изумлением уставился в распахнутые глаза, обрамленные пышными ресницами. Женщина вопросительно подняла бровь. Ее сочные коралловые губы изогнулись в усмешке.

— Заходи, — бархатно прозвучал ее голос.

— Камилла? — вопросительно проговорил он. — А я все не мог понять, что этот негодник Саймон имел в виду. Навел тень на плетень.

— И к какому выводу ты пришел сам? — провокационно смелым тоном спросила Камилла и провернулась на носочках, продемонстрировав себя гостю во всей красе.

Широкий подол платья приподнялся в движении, обнажив точеные колени и стройные бедра. Приталенное платье с глубоким вырезом как нельзя выгоднее подчеркивало фигуру этой женщины.

— Подожди, Камилла. Дай опомниться! — выразительно выдохнул Пит Макдугл.

— Куда ты смотришь, бесстыдник? — шутливо возмутилась Камилла, когда его взгляд застрял на ее груди. Камилла обняла его за шею и шепотом упрекнула: — Почему ты так долго не шел?

— Прости. По глупости, — ответил Пит. — Представляешь, эти сопляки взяли за правило потешаться над отцом, — пожаловался он Камилле.

— Они же должны как-то реагировать…

Пит с наслаждением обнял ее и со вкусом поцеловал.

— Саймон приволок домой собаку, — сказал он, с трудом оторвавшись от мягких женских губ, которые благоухали клубникой.

— От этих животных нигде не укроешься, — посочувствовала ему Камилла.

— Они неуправляемы, — интимно добавил Пит Макдугл.

— И ты был таким в четырнадцать. Ты бы слышал, чего я сегодня наслушалась от Саймона. В первую секунду он птенец желторотый, а в следующее мгновение — зрелый мужчина.

— Ну, до зрелого мужчины ему еще далеко. Хотя они действительно принимают к сердцу больше, чем способны уразуметь.

— Хотела бы я уразуметь все, что кипит в моем сердце, — прошептала Камилла, вновь приникнув к губам Пита. — Как все всегда не вовремя, — посетовала она. — Скоро урожайная пора, а лавандовое поле еще так далеко от идеала…

— Время еще есть, — проговорил Пит, целуя ее. — Не стоит тревожиться заранее… Ты придешь к нам ужинать?

— Хочешь представить семье свою крольчиху, Макдугл?

— Замолчи, Камилла. Никакая ты не крольчиха. Ты вкусно пахнешь. Что мы будем с этим делать?

— С чем, Пит? — спросила его Камилла.

— Со всем этим. С лавандой, с собаками, с кошками, с детьми, с ужином?

— Не знаю, Пит. Поужинай сегодня со мной. Я приготовила жаркое, — мирно предложила ему женщина.

— Хорошо, — согласился Пит и сел за стол.

— Ты не хочешь предупредить своих?

— Ты сама утверждаешь, что они взрослые. Пусть потрудятся понять без подсказки, — произнес Пит Макдугл.

— Я не была уверена, что ты придешь, Пит. Мы вроде как близки, но если подумать, то не так, как хотелось бы, — проговорила Камилла, накладывая Питу жаркое.

— А ты почему не ешь? — спросил ее Пит, когда она поставила перед ним тарелку и села напротив.

— А я не хочу.

— Ты не права, Камилла. Мы близки настолько, что ты можешь во всем на меня положиться, — заверил ее мужчина.

— Я это знаю, но все-таки говорю о другом. Вопрос в том, чего каждый из нас хочет от жизни… от жизни вместе?

— Ты говоришь о жизни вместе… — задумчиво протянул Пит. — Я тоже думаю об этом постоянно.

— Тебе нравится жаркое?

— Да, очень. Ты отлично готовишь. Мы обычно едим то, что попроще.

— Это жаркое по-французски. Дэйзи прислала рецепт, — пояснила Камилла.

— Мы говорили о жизни вместе, — напомнил ей Пит, не отрываясь от еды.

— Одно дело говорить, а решиться на что-то страшно… Ты должен знать, что я эгоистка, — предупредила его Камилла.

— Крольчиха-эгоистка! Ты просто чудовище какое-то! — откликнулся Пит.

— Я говорю серьезно. Конечно, я крайне эгоцентричный человек. И еще я человек настроения. Ты даже не представляешь, сколько раз за этот день я готова была разрыдаться, а через пару минут уже погружалась в свои дела, забывала обо всем.