Жизнь вошла в просторную и относительно безопасную колею и покатилась вперед. Так она и катилась бы, если бы не случилось то, что случилось. После этого Виталий Кирган почувствовал отвращение к своей работе. А вот спиртное, напротив, отвращения не вызывало. И неизвестно, сколько времени продлился бы этот тяжкий период пребывания в медленно засасывающем его болоте, если бы не появились странные и забавные старики, Маргарита Михайловна и Борис Леонидович, которых Кирган про себя любовно называл «мое старичье», хотя внешне старался казаться ершистым и ни в чем с ними не соглашаться. Особенно с Марго, которая совершенно задолбала его своим Конфуцием. Она так часто, к месту и не к месту, его цитирует, что слова великого китайца волей-неволей оседают в голове Виталия, и он то и дело о них думает. Как будто ему больше подумать не о чем!

Но ведь старушка Марго оказалась права: Рыженко изменила свое отношение. Или это Конфуций прав?

Он не любил заниматься хозяйством, терпеть не мог мыть посуду и после развода, оставшись один, регулярно покупал в супермаркете одноразовые тарелки, которые выбрасывал после каждой трапезы. Вот и сейчас он, погруженный в размышления, доел что-то невнятное, купленное по дороге в ближайшей кулинарии, выбросил тарелку и магазинные контейнеры в мусорное ведро, налил себе чаю и сделал бутерброд с белым хлебом и шоколадным маслом, которое любил с самого детства. Мысли крутились вокруг Натальи Аверкиной, то и дело соскальзывая на следователя Рыженко, и Виталий чувствовал, что где-то спряталась маленькая слабенькая мыслишка, которая то и дело высовывала головку из своего убежища и тут же пряталась снова. Он перебирал в голове разные слова и фразы, стараясь выманить пугливую юркую мыслишку, наконец уловил момент и ухватил ее за ушко: кто оставил Кате Аверкиной наследство? Почему никому, в том числе и ему самому, не пришло в голову этим поинтересоваться? Почему Рыженко ничего не проверила? Не видела оснований? Ну да, ее можно понять, ведь никто в виновности Натальи не сомневался, и наследодатель тут совершенно ни при чем. А если…

И снова Виталий сидел в «допросной» и ждал, пока конвой приведет подзащитную. Сегодня пришлось ждать особенно долго: ему сказали, что все конвоиры заняты, Аверкину некому привести. Наконец она появилась, уже в другом свитере, не таком просторном, но все в тех же спортивных брюках. Лицо еще больше осунулось, глаза потухшие, губы потрескавшиеся.

– Вы попросили погадать на Катю? – первым делом спросила она, даже не поздоровавшись с Кирганом.

– Да, у нее все хорошо, не волнуйтесь.

Он постарался обойтись максимально обтекаемой формулировкой, чтобы не вдаваться в подробности. И кажется, Наташа поняла, что он не расположен обсуждать, «как там Катя», потому что про гадание больше ничего не спросила.

– А с Ленаром вы виделись? Спросили про похороны?

Виталий старательно описал платье Маргариты Михайловны, пытаясь ничего не перепутать. Наташа недоверчиво покачала головой:

– Не похоже на маму, чтобы она купила Кате платье, да у нее и денег лишних нет, наверное, на похороны с трудом наскребла. Вы меня обманываете.

А не такая уж она дура, как ему показалось вначале и как думает следователь, просто растерянная и оттого плохо соображающая девчонка. Он решился еще на одну ложь:

– Платье купил Ленар и передал вашей маме.

– И она взяла?

Кажется, Наташа снова ему не верит.

– Взяла, – подтвердил он, опасаясь выглядеть чересчур честным.

– И после этого прогнала Ленара с похорон?

– Получается, что так.

– Все-таки она чудовище… – Наташа опустила голову еще ниже и горько заплакала.

Кирган мысленно упрекнул себя за то, что так неудачно соврал. Надо чем-то ее отвлечь.

– Вспоминайте всех, кого вы за свою жизнь обидели, – потребовал он, будто не замечая ее слез. – Кто мог бы злиться на вас, ревновать, мстить.

– Да никто… – прорыдала Наташа, комкая в ладони бумажный платочек. – Я не знаю… Почему вы решили…

– Вы знаете того, кто оставил наследство вашей сестре? – жестко продолжал адвокат.

Наташа как-то сразу перестала плакать и подняла опухшее покрасневшее лицо.

– Нет, не знаю. А что?

– А Катя этого человека знала?

– Она говорила, что тоже не знает.

– А ваша мать его знает?

– Нет, но с нее какой спрос, она давно все мозги пропила, ничего уже не помнит и не соображает. – Наташа, кажется, снова собралась расплакаться, но, глубоко вздохнув и взяв себя в руки, продолжила: – Может, это какой-то наш родственник, только мамка его не помнит? Или отец Кати, у меня ведь другой папаша.

– А мама-то ваша что по этому поводу говорила? Она вам рассказывала об отце?

– Пока еще была вменяемая, говорила, что была замужем и папка нас бросил. А потом, когда уже попивать начала, призналась, что она и замужем-то не была никогда, а пригуляла нас от разных мужиков. А вы почему про это спрашиваете?

– Смотрите, – теперь Кирган старался говорить неторопливо, чтобы Наталья поняла каждое его слово, – кто-то оставляет наследство вашей сестре, то есть явно демонстрирует хорошее отношение к ней и плохое – к вам. А потом подставляет вас, чтобы вы сели в тюрьму. То есть это очень похоже на тщательно спланированную месть. Кто может вам так мстить?