— Похоже, чужеземцам вы понравились не больше, чем нам, — заметил Гамильтон. — Я могу понять, почему вам хочется вернуть ее себе. Но почему до сих пор жив я?

Близнецы поглядели друг на друга так, словно некая неприятная обязанность настигла их раньше, чем им бы хотелось. Кастор кивнул в никуда, двери сами собой растворились, и в комнату прошагали несколько клоунов-охранников.

Гамильтон задержал дыхание.

— Приковать его к камину, — распорядился Поллукс.

Кандалы были вытащены из тех же складок, где, очевидно, — Гамильтон не сомневался в этом, — располагалось направленное на него оружие. Люди его толка, если и удалялись на покой, то куда-нибудь, где попроще, их не особенно привлекали вечерние приемы в знатных домах. Комната никогда не бывает просто комнатой, когда ты работаешь в штатском.

Его запястья и лодыжки приковали к камину, после чего раздели догола. Гамильтон хотел сказать Люстр, чтобы та не смотрела, но он также был исполнен решимости больше не просить ни о чем. Он не питал иллюзий. Сейчас ему предстояло умереть, и умереть не быстро.

— Ты знаешь свой долг, — только и сказал он.

В ее ответном взгляде сквозила ужасная нерешительность.

Поллукс кивнул снова, и из пола в потоке света появилась контрольная педаль. Он поставил на нее ногу.

— Давайте сразу покончим с формальностями, — заявил он. — За ваше сотрудничество мы предлагаем вам огромную сумму денег в углеродном эквиваленте.

Гамильтон беспечно выругался.

— Вот так всегда… Ну хорошо, я попытался. Вот что я собираюсь сделать сейчас: я открою очень маленькую складку перед вашими гениталиями. Затем я начну увеличивать гравитацию и буду делать это до тех пор, пока мисс Сен-Клер не предпочтет перестать говорить по-енохийски и не произнесет слова, которые позволят нам просмотреть пакет, заложенный в ее мозг. Если же она предпочтет отрезать себя от мира при помощи собственного языка, я начну с того, что выдеру ваши гениталии с корнем, после чего перейду к другим частям вашего тела, останавливая кровь с помощью складок. Я стану убивать вас медленно, а она будет вынуждена смотреть. Затем я проделаю то же самое с ней. — Он бросил быстрый взгляд на Люстр, и на мгновение Гамильтону показалось, что он напуган. — Не заставляйте меня делать это.

Люстр стояла выпрямившись и не отвечала.

— Скажи то, что нужно, чтобы включить блокировку, — сказал ей Гамильтон. — Скажи это сейчас.

Однако, несмотря на весь его гнев и ужас, она сохраняла то же выражение лица и лишь быстро переводила взгляд с него на близнецов и обратно.

— Ну же, Бога ради! — выкрикнул он.

Поллукс мягко нажал ногой на педаль, и Гамильтон напрягся, ощутив, как складка ухватила тело. К его ужасу, это заставило припомнить моменты с Люстр — и, что еще хуже, моменты с Анни. Эта ассоциация была некстати, и он подавил ее умственным усилием. Нельзя думать о ней перед такой смертью. Это все равно что протащить с собой в смерть и боль ее частичку. Впрочем, боли не было — пока. Он не кричал, приберегая силы до того момента, когда она появится. Тогда он вспомнит свою выучку и примется их костерить, громко, во весь голос, контролируя таким образом единственное, что ему подвластно. Он гордился тем, что ему предоставляется возможность самому управлять своей смертью и умереть за короля, отечество и равновесие.

Поллукс снова поглядел на Люстр, затем нажал посильнее. Теперь боль появилась. Гамильтон набрал побольше воздуха, собираясь начать высказывать этому бесклассовому ублюдку все, что он о нем думает…

…когда внезапно раздался звук.

Что-то обо что-то скреблось, где-то далеко отсюда.

Близнецы вдруг насторожились, и оба посмотрели в одном направлении.

Гамильтон издал напряженный смешок. Чем бы это ни оказалось…

А потом взрыв!

На стене вспыхнула проекция человека в униформе.

— Там три экипажа, каким-то образом…

— Церковные колокола! — вскричал Гамильтон, внезапно все поняв.

Кастор кинулся к двери, вливаясь в бурный поток охранников, хватающих оружие со стен, однако Поллукс остался на месте, на лице опасное выражение, нога зависла над педалью. Один из охранников также остался рядом с Люстр, направив на нее винтовку.

— Что?

— Колокола церкви Девы Марии в Копенгагене… Десять часов… — Он задыхался от боли и давления. — Вы сказали, что город стал британским владением в девять пятьдесят девять. Когда мы падали. — Он торжествующе выругался в лицо этому человеку, который собирался его изувечить. — Должно быть, когда мы падали, в меня поместили складку с маркером! Если мы приземлились в Британии, равновесию это не повредило!

Поллукс зарычал и ударил ногой по педали.

Гамильтон не видел, что происходило в дальнейшие несколько секунд. Его зрение было искажено болью, взобравшейся до челюсти и корней зубов.

Однако сразу же после этого он увидел, как Люстр с силой хлопнула ладонью по стене, и его оковы исчезли. Раздался потрясенный вопль. Давление пропало, и боль отступила. Где-то сбоку виднелось тело охранника в луже крови. Увидев в руках Люстр винтовку, он рефлекторно схватился за нее. Люстр попыталась ее удержать, словно не была уверена, что он сможет воспользоваться ею лучше. У них было всего каких-то несколько секунд, а они опять устроили возню!..

Он услышал клич своего полка — крики неслись отовсюду, стекаясь к их комнате, прорываясь сквозь двери.

Он увидел, словно в конце туннеля, как Поллукс отчаянно топает, давя на педаль; под его ногой снова внезапно вспыхнул свет.

Поллукс поднял ногу, собираясь ударить по педали, чтобы воспользоваться складкой в центре комнаты, открытой до самого предела, и разорвать в куски Гамильтона и всех остальных.

Гамильтон отпихнул Люстр в сторону и выстрелил.

Макушка Поллукса испарилась. Его нога в конвульсиях устремилась вниз.