Майор внимательно изучил виллу. Она была невелика: четыре комнаты и кухня. Зато — большая веранда, под которой размещался гараж, где наверняка без труда могут разместиться две машины. Под остальной частью дома — подвал. Наверху — обычные жилые комнаты. А вот что скрывается за маленькими окошками подвала?

Однажды утром в комнату майора постучали, и в дверях появился Стефан Зборковский с бутылкой молока в руках.

— Погода такая, — сказал он, — что я решился занести вам молоко прямо домой. Зачем вам беспокоиться?

— Большое спасибо. — Неваровный взял бутылку и поставил ее на стол.

Зборковский обернулся, как бы проверяя, нет ли в коридоре кого-нибудь из милиционеров, и вошел в комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

— Пан майор… — шепнул он.

— Слушаю вас… — Неваровный, казалось, был удивлен поведением Стефанека.

— Я хотел вам кое-что сказать… Очень важное. Только боюсь… Если кто узнает, я могу потерять работу.

— Говорите спокойно. Только сначала сядьте. Что у вас?

— Совершенно случайно, пан майор, я напал на след серьезного преступления. Это было вчера утром. Я, как обычно, развозил молоко по улице Акаций. Когда ставил бутылку перед дверью виллы инженера Белковского, мне показалось, что в гараже горит свет. Я подумал, что просто позабыли погасить, и уже собрался ехать дальше, но потом испугался: а вдруг вор? На всякий случай решил проверить. Обошел террасу — там есть маленькое круглое окошко — и не ошибся: в гараже горел свет. Я подошел поближе, наклонился, ведь то окошко, пан комендант, почти у самой земли, а когда заглянул внутрь, то просто остолбенел.

— Вор?

— Хуже! Там целая химическая лаборатория: диффузионные аппараты, колбы, реторты, ректификционная колонка! Фабрика! Инженер Белковский и его жена в белых халатах… Я хорошо видел. Хотя окошко и заклеено черной бумагой, но в одном месте образовалась щель пальца в два…

— Может, самогон гонят? — майор делал вид, что не воспринимает услышанное всерьез.

— Нет, там что-то похуже, чем самогон.

— У инженера Белковского в Варшаве лаборатория медицинских анализов. Может, у него много работы и часть анализов он делает дома?

— Вы мне не верите?

— Верю, пан Стефанек. Спасибо за информацию. Вы меня заинтриговали. Сегодня они тоже работали?

— Вроде бы да, под дверями я видел свет.

— А в окошко вы не заглядывали?

— Нет. Побоялся.

— Жаль, что вы на этот раз не заглянули. Может быть, догадались, что они там делают.

— Да где мне догадаться. Вот если бы вдвоем…

— Хорошо, сходим.

— Завтра будет подходящая погода.

— Вы так думаете?

— На улице тепло, как весной. Давно уже я не помню такого января. Того и гляди пойдет дождь, стает снег. Ночь будет темная, никто не увидит. Да и следов мы не оставим. Тут дело серьезное, пан комендант. У меня есть чутье… Выйдем около пяти. Это самое лучшее время. Ночь, по улицам никто не бродит. Они чувствуют себя в полной безопасности.

— Согласен. Значит, в пять?

— Да, пан майор. Я выйду со своей тележкой с Березовой. Мы встретимся на углу Березовой и Акаций. Только, пан комендант, очень прошу хранить это дело в тайне. Даже от ваших людей. Ведь что знает Михаляк, сразу становится известно Эльжбете из «Марысеньки». А потом и весь поселок узнает. Тогда у нас ничего не выйдет.

Визит молочника привел майора в отличное настроение. Его предположения подтвердились. Приближался момент решающей встречи с бандой, с убийцей старшего сержанта Квасковяка. Теперь Неваровный был уверен — последнее звено цепи найдено.

Он знал также, как будут развиваться события на следующий день, и готовился к ним. Готовился без страха, но вместе с тем понимал, что самая трудная роль в этой операции достается ему.

Пока не стемнело, он еще раз обошел улицу Акаций. Потом долго чистил пистолет.

В девять вечера к майору явились два милиционера: капрал Неробис и капрал Анджей Садовский. Комендант лично проверил состояние их оружия. Позднее все трое отправились на обход. Прошли по Малиновой, Розовой и Акаций, вернулись в отделение. По пути майор дал своим людям детальные указания на следующий день: следовало учесть и непредвиденный ход событий.

До поздней ночи Неваровный писал рапорт полковнику. Документ был запечатан в конверт с надписями: «Секретно» и «Вручить полковнику лично в случае моей смерти».

Ночь была темной. Когда молочник выехал с Березовой и остановился у калитки дома на улице Акаций, со стороны пустыря к нему двинулась какая-то тень. Неваровный, одетый в свою неизменную куртку и шапочку, подошел к тележке.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе утро, — тихо ответил Зборковский. — Вы пока прогуляйтесь по Березовой, а я дойду до дома Белковского, проверю, все ли в порядке, и вернусь.

— Отлично, — согласился майор.

Через пять минут Зборковский появился снова.

— Порядок, — сказал он. — В гараже горит свет.

Крадучись, они подошли к дому Белковского. Калитка была открыта. Видно, предусмотрительный Стефанек специально не закрыл ее.

— Ничего не вижу, — прошептал майор.

— Взгляните на ворота гаража, на самый низ, — тоже шепотом отозвался Зборковский. — Светится!