Еще один представитель сильного пола, стоявший гордо и непринужденно, перенеся вес на правую ногу. Сильные мышцы скрывались за голенищами высоких сапог, штормовкой и брюками из плотного брезента защитного цвета. Разгрузочный жилет с карманами под обоймы, карабин СКС на плече, рюкзак на полу, старый, потрепанный. Гладко выбритое холодное лицо с жестким и хищным взглядом, волевой подбородок и нос римского центуриона. И шрамы, большой и несколько маленьких, которые не портили внешность этого волевого человека. Скорее — делали его еще более опасным на вид. Егерь, тот, кто постоянно бродил по Радостному и окрестностям, помогая многим и выручая тех, кому была нужна помощь.

Постоянная спутница Егеря, девушка, которая почему-то назвала себя Марьенн, тоже стояла здесь. Годы шли, и менялись джинсы и куртки, но так и оставался камуфлированный верх, и голубой низ, и высокие кеды на толстой подошве. И ни грамма взросления в юном лице легкого восточного рисунка, все такие же густые, длинные и темные волосы, такой же задумчивый взгляд каре-зеленых глаз.

Те, кого в Районе называли легендами и не считали ни людьми, ни Измененными. Они стояли здесь перед тем, кто всегда был везде, оставаясь в тени. Терпеливо стояли и ждали, когда мальчик, одним движением брови катающий кучу больших и тяжелых шаров по полу, начнет говорить.

Он сидел на гипер-урсусе и молчал, наблюдая и за ними, и за шарами, которые медленно крутились перед ним в странной и завораживающей кадрили, изредка поднимаясь по одному на уровень маленького и очень серьезного лица. Тем, кто стоял вокруг, не было видно, что в них, но многое прояснялось от вида того, как иногда играют маленькие желваки под совсем по-детски бархатной кожей и хмурятся светлые брови под золотистыми кудряшками и высоким лбом. И каждый понимал, что здесь и сейчас все они собрались не зря. Здесь, в городе, когда-то полном жизни и сейчас наполненном лишь подобием ее, они были теми, кто нес смерть. И раз он позвал их, да так, что нельзя было и подумать о том, чтобы не прийти, то, значит, впереди будет очень много смертей.

— Вы все здесь не случайно… — Мальчик прекратил смотреть на шары, немедленно собравшиеся в общую большую кучу и успокоившиеся. — Понимаете это?

Тонкий детский голосок, так странно звучавший в этом месте, не терялся в большом пустом пространстве.

— Понимаете, иначе я бы ошибался, и вас здесь не было бы. — Он еще раз обвел их антрацитовыми глазами. — Игра принимает новый оборот, и на доску выводятся новые фигуры. Каждый из вас должен понимать это и действовать так, как считает нужным. Вы все знаете, что каждый волен в своем выборе и в том, что совершить. Как ваши действия скажутся на общем результате, будет ясно лишь в самом конце. И какой он… сейчас невозможно сказать. Многое зависит от каждого, помните это.

Танат кашлянул, привлекая его внимание. Мальчик повернул к нему голову. Мужчина, которого когда-то это существо вытащило с того света, подарив то, что есть у него сейчас, не мог быть хладнокровным в его присутствии. И молчать Танат, знавший многое, не хотел:

— Чего мы должны ждать? Тот, кто давно общается со мной, недавно попросил о помощи, и скоро я отправлюсь именно к нему и его друзьям, которым сейчас приходится плохо. Они стараются остановить что-то страшное, но что — я так и не знаю.

— Мы должны ждать либо финала всего того, что есть вокруг, либо тотальной мясорубки в ближайшее время. В город скоро попадет вещь, которая сможет помочь Создателям добиться того, чего они желают. Им нужны власть, подданные и территории. Твой друг хочет остановить это, и ты поможешь, даже если сам погибнешь, и ты это прекрасно знаешь, тут тебе ничего не надо говорить.

— Да… — Танат наклонил голову, соглашаясь. — Но если не выйдет?..

— А ты сделай так, чтобы вышло… Все было не зря, ты же понимаешь. Помнишь тот тоннель, из которого ты вернулся?

— Помню…

— Я знаю, что ты хочешь вернуться в него, потому что твой страх никуда не ушел и ты боишься. Лишь там, как ты думаешь, ты сможешь быть свободным, и тут спорить я даже и не собираюсь. Знать про это ничего не знаю, но если так будет лучше для тебя самого, то, значит, иди до конца.

Егерь решил вступить в разговор:

— О чем вы говорите? Конечно, вполне могу догадываться, что, как и в прошлом году, сюда чего-то тащат с Большой земли. Только в тот раз вроде все было правильно. А в этот раз не так?

— Да… — Мальчик слез со своего мягкого мохнатого трона. Подошел к ним, встал перед Егерем. — Ты прав, Егор, именно так и есть. В город несут серьезное устройство, которое разрушит многое, если сработает. Каждый из вас часть Района, вы это понимаете, вы живете в нем, и он живет в вас. Без Района каждый из вас четверых погибнет, поскольку то, что дает вам жизнь — просто уйдет. Понимаешь ли это ты, Егерь? Ты ведь не человек…

— Я понимаю. — Жесткое лицо Егеря не дрогнуло. — И знаю, что умер уже давно, а все то, что вокруг, всего лишь декорации жизни. Каждый день, который я вижу, — ненастоящий, серый, как это небо. Мы существуем здесь, и только здесь.