А бэньши, мелькая смазанной тенью, уже вовсю плясала вокруг голема, которому не хватало места для того, чтобы нормально развернуться и подержать ее на расстоянии с помощью цепи. Крюк сопел, стараясь поймать ее на перекатах и уходах в сторону, замахивался толстенной целой рукой, но попадал только в воздух. А вот она его задела по лицу в высоком прыжке, потом по открытому предплечью, выпустив из Крюка такую же, как и у нас, ярко-алую кровь.

Я попытался подойти ближе, хотя бы зацепить ее лезвием, раз уж нельзя было стрелять, чтобы не задеть голема. Не вышло, еле успел закрыться щитком на локте от когтей, мелькнувших у самой шеи. Потом заработал сильный пинок под колено, упал и откатился в сторону. Скопа метнулась к бэньши, ударила резко, снизу, стараясь попасть хоть куда-то. И ей удалось, круговерть стремительных и хищных движений замедлилась, плеснуло красным. Но тут сестра согнулась, хватаясь за живот, и медленно, шажок за шажком, отступила в сторону. Ну?

Крови не было, но удар явно был очень сильным. Белое лицо с закушенной нижней губой, безумные от боли глаза и полное ощущение того, что она еще нескоро сможет оправиться. Ну, так чего ты ждешь, дурень, вперед, вперед!!!

И я пошел, стараясь уловить тот момент, когда рыжая молния, мелькавшая вокруг явно устающего Крюка, хотя бы ненамного замедлит безумный ритм. Прыгнул вперед, надеясь сбить ее с этого ритма. Нельзя, нельзя затягивать этот поединок, ведь за нами идут…

Удар в корпус бэньши не очень вышел, да и тяжело было бы назвать это ударом. Сумасшедший и самоубийственный прыжок на живой, постоянно перетекающий с места на место смерч, вооруженный бритвами когтей и обладающий такой скоростью, с которой справиться практически невозможно. Не знаю, куда точно получилось врезаться в момент, когда Крюк споткнулся о торчащий из земли остаток куста, и она бросилась на него сзади. Метнулась к нему, стараясь зайти со спины и пробить толстую, как бревно, шею в том месте, где ее не закрывал коротковатый защитный воротник. Я просто шагнул вперед, одновременно отталкиваясь от земли левой ногой, надеясь успеть и не дать ей закончить смертоносный выпад.

Получилось! Плечо столкнулось с вертким и гибким телом, сбивая с ритма, вынося за пределы немыслимой для обычного человека скорости, толкая в сторону. Расплата пришла незамедлительно — бэньши ударила меня в затылок острым жестким локтем. В глазах потемнело, правая нога мгновенно потеряла опору, и я завалился, приложившись со всего размаха о твердую землю. Шея явственно хрустнула, но выдержала, а вот весь воздух сразу же вылетел из легких. Чуть позже по переносице вниз побежали первые горячие капли из рассеченного о твердый край шлема лба. Но я сумел повернуться на руках, слепо тыча перед собой лезвием и надеясь умереть, глядя в лицо собственной рыжеволосой смерти. Поднимая глаза, в которых явственно плясали черные точки, я услышал ее вскрик, тонкий и пронзительный.

Голем достал ее своей цепью, хлестнув резко, под неожиданным углом. Свистнувшая в воздухе металлическая полоса звеньев не смогла уничтожить ее, но зацепила, и ощутимо. Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда я увидел, как с хрустом, выдирая кусок плоти, из спины бэньши вышел крюк. Рыжая дернулась в сторону, уже не таким смазанным от скорости движением, но успела… Успела уйти от второго, грозившего стать смертельным, выпада. Продолжение левой руки Крюка гулко стукнуло оземь, подняв в воздух пыль, куски почвы и слежавшиеся листья. Сам он шагнул вперед, стараясь достать ее массивной тумбой ноги, ударить, ломая кости, добивая, чтобы не встала…

Но не смог, не дотянулся самую малость. Метнулась, вновь ставшая еле уловимой, огненная полоса волос и скрылась в зарослях амброзии. Алым росчерком на них, на земле и на звеньях цепи остался след ее крови. Но она ушла, сумев не только выжить, но и натворить немало бед нашей и так немногочисленной группе. Оставалось лишь сплюнуть в сердцах, понимая, что был шанс убрать с дороги страшного соперника, который, вернее, которая, теперь еще вернется. И вернется не просто закончить свою работу, а будет разъяренной и готовой порвать нас на десять тысяч маленьких големчиков и рейдерчиков. Уж в чем, в чем, а в регенеративных способностях Измененных, а также в их хорошей и злой памяти я нисколько не сомневался. Да уж, рейдеры, вот и еще одна неприятность на наши очень активные в плане спасания мира задницы. Тьфу ты, зараза ты рыжая, нет бы — в стороне остаться…

Я помог Сдобному, которому длинные когти вспороли бедро, едва не зацепив артерию. Наложил тугую повязку, вколол анестетик, понимая, что теперь наша скорость упадет еще больше. Подошел к сестре, которая уже пришла в себя и сейчас, охая, приседала.

— Ты как? — Поднял за подбородок ее лицо, стараясь понять — действительно ли все хорошо?

— В норме.

Да, в норме. Глаза не бегают, зрачки не ходят колесом, боль отступила. А вот что со мной, интересно? Вроде бы сотрясения нет, хотя разбить лоб о собственный шлем изнутри… это постараться нужно.

— Сильно рассек. — Сестра достала пузырек гемоклея. — Давай лоб сюда.

Я подставил голову, сняв шлем. Пока Скопа обрабатывала мою бедную черепушку, смотрел на то, что уже свертывалось на земле и листьях и совсем недавно было кровью одной из опаснейших обитательниц Района. Поверить в то, что мы смогли это сделать, было сложно. Мы выжили в схватке с бэньши… только сейчас, уже успокоившись, я смог это оценить. А если бы не Крюк? И что будет в следующий раз, если вдруг его не окажется рядом?..

Мы шли в сторону «Четверки», городской общеобразовательной школы номер четыре, чья крыша уже виднелась впереди. Возвращаться и забирать в сторону необходимого нам коттеджного поселка было бы очень глупо и опасно. Там, откуда мы ушли, сейчас поднимались в воздух стаи ворон, четко сигнализируя о том, что за нами идут. Оставалось только одно — шагать к гаражам, попутно все-таки добравшись до схрона голема. Перевалило за полдень, времени у нас оставалось не так уж и много, и надо было торопиться.