– Я не хотел перебивать тебя, - сказал чужестранец.
– Пожалуйста, продолжай. Что ты говорила насчет Божьей справедливости?

Шанталь была довольна, что уже не надо слушать то, чего слушать не хочется.

– Не знаю, поймешь ли ты. Но ты, должно быть, заметил - Вискос не отличается особой религиозностью, хотя в нем, как и в каждом городке нашей округи, есть церковь. Именно поэтому Ахав, пусть даже обращенный святым Савинием, сильно сомневался в том, что священники смогут оказать воздействие на его первых жителей, большую часть которых составляли разбойники; Ахав считал, что святые отцы, твердя о вечных муках за гробом, не сумеют удержать их от новых преступлений. Человек, которому нечего терять, о вечности не думает.

Разумеется, как только появился первый священник, Ахав почувствовал опасность. Чтобы отвести ее, он установил позаимствованный у иудеев день прощения, но церемонию придумал сам.

Раз в год все жители Вискоса запирались у себя дома, готовили два свитка и, обратившись лицом к самой высокой горе, поднимали первый свиток к небесам. "Вот, Господи, в чем согрешил я перед тобой", - говорили они и читали перечень совершенных ими проступков. Там были супружеские измены, плутовство, несправедливости и прочее. "Я многогрешен, Господи, и молю Тебя о прощении за то, что нанес Тебе такую тяжкую обиду".

Затем приходил черед изобретению Ахава. Жители доставали из карманов вторую скрижаль, вздымали ее к небесам, повернувшись всем телом к той же самой горе, и говорили: "Вот, Господи, список того, в чем согрешил Ты передо мной, - Ты заставлял меня работать больше, чем нужно; дочка заболела, несмотря на мои молитвы; я старался жить честно, а меня обокрали; страдания были превыше сил человеческих".

Завершив чтение второго свитка, они завершали церемонию такими словами: "Я был несправедлив к Тебе, Ты был несправедлив ко мне. Но сегодня день прощения, и, если Ты позабудешь мои грехи, как я - Твои, мы сможем еще год жить мирно".

– Прощать Бога, - сказал чужестранец.
– Прощать неумолимого Бога, который беспрестанно созидает и разрушает.

– Наш разговор становится чересчур личным, - сказала Шанталь, не глядя на него.
– Я не настолько знаю жизнь, чтобы научить тебя чему-нибудь.

Чужестранец промолчал.

"Не нравится мне это", - подумал дьявол, который уже начал замечать за плечом своего подопечного слабое сияние - присутствие, которое он не мог допустить ни в коем случае. Два года назад, на одном из пляжей - а их так много в мире - ему удалось изгнать этот свет.

***

Священник знал - благодаря преданиям и легендам, в изобилии бытовавшим в здешних краях, под влиянием кельтских верований и протестантских ересей, вследствие отвратительных примеров, поданных одним арабом, некогда умиротворившим город, из-за постоянного присутствия в окрестностях разного рода разбойников и святых, - Вискос не слишком религиозен, хотя жители его исправно устраивали венчания и крестины (ныне ставшие лишь воспоминаниями), отпевали своих покойников (что с каждым годом происходило все чаще) и приходили на Рождественскую литургию. Несмотря на то, что очень немногие горожане брали на себя труд по субботам и воскресеньям являться к одиннадцати утра на мессу, священник, тем не менее, все равно совершал службы, хотя бы для того, чтобы оправдать свое пребывание в Вискосе. Ему хотелось выглядеть человеком праведной жизни и показать, что он чужд праздности.

Каково же было его удивление, когда он увидел, что церковь переполнена, битком набита - до такой степени, что он вынужден был пустить часть прихожан к самому алтарю, иначе многие бы просто не поместились в храме. Народ потел столь обильно, что священник против обыкновения не только не включил укрепленные на потолке электрические обогреватели, но и распорядился, чтобы отворили два маленьких боковых оконца, осведомившись у самого себя, в чем причина подобной потливости - в духоте ли или же в волнении, обуревавшем всех.

В церкви собрался весь городок, за исключением сеньориты Прим, которая, вероятно, совестилась показаться на люди после того, что она сказала накануне, и старухи Берты, всеми почитаемой за ведьму, для которой христианское богослужение непереносимо.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Многоголосое "аминь" раскатилось под сводами церкви. Падре начал литургию: произнес проскомидию, поручил, как всегда, самой набожной из своих прихожанок возгласить ектенью, торжественно пропел псалом, строго и раздельно стал читать Евангелие. Затем тех, кому нашлось место на скамьях, попросил сесть, прочих же - оставаться на ногах.

Пришел черед проповеди.

– В Евангелии от Луки рассказывается, как некий человек из начальствующих приблизился к Иисусу и спросил его: "Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" И, ко всеобщему удивлению, Иисус ответил: "Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог".

На протяжении многих лет раздумывал я над этим кратким эпизодом Священного Писания, силясь понять, какой смысл вкладывал Господь наш в слова о том, что Он - не благ? Что все христианство, основанное на идее милосердия, зиждется на заповедях того, кто считал себя представителем Зла? И вот наконец я понял: в этот миг Христос имел в виду свою человеческую природу; в этой ипостаси он исполнен зла; в ипостаси божественной - воплощает Добро.