Ночь ведь долгая?

В сообщениях мелькали знакомые фамилии моего факультета. Приветствия не пестрили оригинальностью: “Привет, как ты? Чего не звонишь?”, “Здаров, Верунь, мы тут собраться решили — приходи двадцатого числа к универу?”, “Так, я не поняла, куда ты пропала?! Еще и номер сменила. Вера, ответь!” и дальше в том же духе.

Я задумчиво побарабанила пальцами по столу. Может, ответить? Да только что я им скажу? “Нет, нет, все замечательно. Отловом нечисти занимаюсь. Извините, мне убийцы и маньяки позвонить мешали”.

Закусив губу, я покачала головой. Эта жизнь осталась в прошлом, уже не моя жизнь. Там была обычная студентка, которая любила бары и ночные клубы, а сейчас…

Что-то прошлое активно напоминает о себе в последнее время.

Не став открывать фотографии, чтобы окончательно не портить себе настроение, я пробила в поиске нужную мне фамилию: Ирина Даринова, восемнадцать лет.

На фотографии я мгновенно узнала девушку.

Училась она на филологическом факультете, что уже хоть какая-то информация. Открыв интересы, я бегло просмотрела список. Похоже, Ирина была фанаткой детективов, как в книгах, так и в фильмах. О секте не говорилось ни слова, даже “христианка” значилось в одной графе.

Быстро просмотрев остальную информацию, я поняла, что ничего важного я здесь не увижу. Еще раз щелкнув на свою страницу, я решительно вышла с сайта и выключила компьютер.

На душе было действительно мерзко. Прикрыв глаза, я сжала свой мобильный телефон, в котором сохранились все старые номера, даже не смотря на то, что я хотела начать новую жизнь. Хотя начать я ее захотела много раньше, когда только окончила школу и переехала в этот город.

А у меня вообще-то была хорошая жизнь, даже не так — замечательная. Лет до пятнадцати я творила все, что хотела, почти не ограничиваемая родителями, которые всегда пропадали по делам. За обеспеченное детство приходилось платить очень редкими встречами и совсем уж мимолетным общением. Впрочем, я не жаловалась. Мне оплачивали все курсы, которые мне только приходили в голову. По своей инициативе я в детстве начала заниматься боевыми искусствами, конной ездой и рисованием. Первое мне особенно помогало в жизни, да и рисование пригодилось при черчении всяких пентаграмм. Разве что конная езда пока не особо пригодилась.

По-моему, банальная история. Меня тянуло не в самые лучшие кампании, до наркотиков, конечно, не доходило, но вот в драках меня часто замечали. После них я приходила домой, быстро приводила себя в порядок и тоналкой замазывала синяки — счастливые деньки просто. А потом началось.

Мне начали видеться непонятные тени, которые постоянно преследовали меня: у меня не пропадало ощущение, что за мной следят. Днем и ночью, круглые сутки, я чувствовала чьи-то взгляды. До сих пор помню эту дрожь по коже, особенно, когда просыпаешься ночью в кромешной темноте и понимаешь, что ты не одна в комнате.

Дальше хуже: бессонница, раздражительность, истерики, нервные срывы. Несколько месяцев просто исчезли из моей памяти, превратившись в сплошной кошмар. Я ведь даже сейчас не могу все вспомнить и восстановить в памяти. Только где-то глубоко внутри до сих пор сохранился страх перед сумасшествием…

Потом разговор, подслушанный под дверью кабинета. Самое обидное, что даже я начала сомневаться. Я не помню эти месяцы, просто не помню — вот это уже действительно страшно, даже не знаю, как я умудрилась закончить девятый класс. Может, родители заплатили. Никогда это у них не спрашивала.

Я почувствовала комок, подкативший к горлу. Всегда было больно и страшно вспоминать это время. Ничерта я тогда не понимала, не умела себя контролировать, а кому-то рассказать… Вот так я и оказалась в больнице, больше похожей на психиатрическое отделение. У меня и болезнь записана в медицинской карте, от которой меня даже вылечили. Так что теперь оправдаться сумасшествием, если меня поймает милиция вместе с этой группой сатанистов, не удастся.

Никакой пользы, однако!

Наигранно бодро встав из-за стола, я осмотрела квартиру: почему бы и нет, в конце концов?

Стараясь отогнать все мрачные мысли, я решительно принялась за уборку. До утра ведь очень много времени. Главное больше не думать: эти месяцы явно нельзя назвать самыми радостными в моей жизни. Так зачем их вспоминать?

Хотя у меня часто возникает ощущение, что однажды я лягу спать в этой квартире, а проснусь уже в палате, где мне вколют очередной препарат и скажут, что это всего лишь сон. Правда, уже похоже на сумасшествие?

Механическая работа все равно давала волю сознанию, и я невольно продолжила вспоминать. Когда я окончила школу, я уже все прекрасно понимала. Мне удалось увидеть мир с другой, неприглядной и страшной стороны, да только поделиться мне было не с кем.

Тогда я сбежала от косых взглядов родителей в этот город, поступила на журналистику и попыталась начать жить с нового листа. Ничерта из этого, конечно, не получилось… От себя не убежишь, в какой бы город или страну ты бы не уехал.

Около семи утра я подъехала по указанному Натали адресу. Выскочив из маршрутки, я осмотрела ни чем не примечательный район: нужный мне подъезд затерялся в череде многочисленных магазинов, сверкающих пестрыми вывесками и яркими лозунгами. Оправив растрепавшиеся волосы, я довольно уверенно прошла внутрь, благо дверь оказалась открыта нараспашку и даже приставлена кирпичом, чтобы не закрылась от порыва ветра. Еще одного утра, проведенного на скамейке, я бы не выдержала — хватило знакомства с пенсионеркой из дома Вадима.