Вайра не могла не видеть происходящую в Пьере внутреннюю борьбу. Ему ничего не стоило преодолеть ее сопротивление, маленькая и хрупкая, она могла судить о его силе по крепости его объятий.

Пьер остановил машину перед парадным входом в замок.

– Как красиво! – воскликнула Вайра.

– Я хотел, чтобы ты его увидела. Это мой любимый дом.

– А у вас есть и другие? – спросила Вайра удивленно.

– Еще два, нет – три. Но когда мне случается пожить за городом, я предпочитаю этот.

– Вы, должно быть, очень богаты? – спросила Вайра с невольным почтением.

– А ты слышала когда-нибудь о землевладельце, который бы голодал? Впрочем, я не хочу говорить о себе, я хочу говорить о тебе. – Пьер снова обнял ее за плечи.

– Это очень скучно, – покачала головой Вайра.

– Не для меня, – возразил он своим чарующим голосом. – Мне все про тебя интересно.

– В моей жизни нет ничего интересного, – возразила Вайра, не желая невольно рассказать ему слишком много.

Вайра боялась коснуться опасной темы – ей во что бы то ни стало надо было скрыть от него ту роль, которую она разыгрывала с Йеном, чтобы ввести в заблуждение семейство Дюфло.

Если в газетах и напечатали что-то о них, Пьер должен был вылететь из Лондона прежде, чем появился вечерний выпуск.

Конечно, всегда существовала возможность, что новости будут повторяться в утренних газетах. Но если и так, Пьер вряд ли станет читать британские газеты в Лионе.

А если все-таки он прочел, что ей ему сказать? Могла бы она ему солгать? Сказала бы, что она помолвлена с Йеном?

Но что бы там ни было, она не должна нарушить свое обещание сэру Эдварду. Это было единственное, чего она никак не могла себе позволить.

Она чувствовала, что наступит момент, когда она не сможет сопротивляться Пьеру. Она и сейчас хотела, чтобы он поцеловал ее, и в то же время боялась этого.

– Ты действительно хочешь вернуться? Это правда? – в его взволнованном голосе звучала подлинная страсть.

Мгновение она колебалась, не желая причинить ему боль, но в то же время повинуясь инстинкту, не позволявшему ей уступить.

– Пожалуйста, – взмолилась она.

– А если я исполню твою просьбу, если я позволю тебе уйти, ты пообещаешь мне вернуться? Чтобы я мог привезти тебя сюда или куда угодно еще, лишь бы быть с тобой.

Она подняла на него взгляд, чувствуя, что опасный момент миновал, но что играть с огнем не следует.

– Я… я обещаю, – сказала она.

– Тогда я исполню твою просьбу. Я это сделаю, потому что я хочу, чтобы ты мне доверяла. Снова ты улетаешь от меня, моя птичка. Быть может, я глупец, что отпускаю тебя. Можно мне хотя бы поцеловать тебя?

Вайра мгновенно отстранилась.

– Не сейчас, прошу вас, – проговорила она в панике.

– Le premier fois, – сказал он. – Первый раз, ну что же, придется позволить тебе самой выбрать момент. Но, Вайра, умоляю тебя, не заставляй меня ждать слишком долго.

Он горестно вздохнул и отодвинулся от нее.

– Ты сводишь меня с ума. Вряд ли какой другой влюбленный мужчина смог бы остановиться, зайдя так далеко. Ты говоришь, что боишься меня. Но и я боюсь – боюсь оскорбить нечто прекрасное, что-то совершенное в своей чистоте.

Вайра прижала ладони к пылавшим щекам.

– Не говорите так, вы смущаете меня.

– Но это правда, – возразил Пьер. – Почему мне нельзя сказать тебе правду? И повторять тебе снова и снова, что я люблю тебя.

– Неужели любовь приходит так быстро?

– А что ты вообще знаешь о любви?

Что она могла ответить ему, что она действительно знала о любви?!

Неужели вот так и приходит любовь, спрашивала себя Вайра. Любовь к мужчине, которого она совсем не знала, которого видела только дважды. Она была в полном смятении: Вайра и жаждала его поцелуя и в то же время была тверда в своем запрете. Причиной этого был разве что страх перед неизвестностью, новизна и стремительность происходящего.

Никто еще не целовал Вайру, и ей не хотелось, чтобы это впервые произошло вот так – воровато. Она чувствовала, что ее, казалось бы, невинный обман – эта тайная поездка с Пьером – тяготит ее, мешает следовать своему желанию.

– Я должна вернуться, – повторяла она.

– Ты – Снежная королева, вся изо льда, растопить твое сердце никому не под силу. И все же одно я тебе обещаю.

– Что?

– Однажды твое сердце растает. Я заставлю тебя почувствовать всю силу, весь жар моей страсти. Я научу тебя любить меня так, как я люблю тебя. И тогда ты поймешь, что такое жизнь на самом деле, что это не девичьи мечтания, которым ты сейчас предаешься.