— А зачем?

— Все мечтала внука с семьей выкинуть, а самой в доме остаться. Устала она от детей! Странно, как они ее терпели.

— Уля им родная? — засомневался Лукич.

— В том-то и дело, что родная! Выродок из бабьего рода!

— Ее на вменяемость проверяли?

— Ой, Лукич, она последнее обследование прошла, вернулась и говорит, что ее хоть теперь можно в Кремль посылать работать, прямо в Госдуму! Что она по своему состоянию нормальнее всех. Так в справке написано. Вот и поговори с нею! Эта бабуля весь завод одна перебрешет!

— Ас невесткой чего не ужилась?

— Так она и мужа, и детей сама содержит. Уле внук родной, но бабка помогать не хочет. Требует, чтоб он ей деньги давал. Откуда он возьмет? Вот и ругались всякий день. Уля себе купит сладости, дети потаскают их. Она на малолеток заявления в суд строчила. Там диву давались! Ведь родная старуха, совесть бы знала. Так нет, вконец извела старая жаба!

— Чую, нам с нею тоже достанется не сладко! — хмыкнул Егор Лукич и не ошибся.

Уже на третий день прибежали к нему девчата из комнаты, куда подселил Ульяну:

— Егор Лукич! Убери бабку, пока мы ее в окно не выкинули! Сил больше нет терпеть ее!

— Что случилось, девчата?

— Да стерва она!

— Последняя сволочь! — кипели девки.

— Успокойтесь! Хватит брани! Ведь о старом человеке говорите. Возьмите себя в руки. Расскажите по порядку, что стряслось?

— Она в первый день прикипелась к нам. Все спрашивала, кто ее сало сожрал? А мы сало не едим совсем, никто! Даже в руки не берем. Стали ей доказывать, она отвечает:

— Купленое не едите, а дармовое жрете! Коль не брали, куда делося? В суд на вас пропишу!

— Мы ее тумбочку тряхнули! Сыскали сало в пакете. Она и зудит:

— Подложили! Спугалися! Я везде искала!

— Мы ей в рожу тем салом чуть не натыкали. Перестали с ней разговаривать и слушать ее. А на следующий день вернулись с работы, в комнате бардак. Все наши вещи на койках, на стульях, окне. И Ульяна по нашим чемоданам рыщет. Спросили, что она ищет?

— Куда мою кашемировую шаль упрятали, сволочуги окаянные? Я ее в приданое от бабки получила. За всю жисть дважды надевала, считай что новая! Знамо дело сперли нехристи! Отдайте, не доводите до зла!

— Ну, мы ей в ответ, успокойся, бабуля! Никто твою шаль не брал. Давно они вышли из моды. А и на улице скоро лето! Кому нужна твоя шаль?

— Вор завсегда впрок и загодя крадет! Меня не обдурите!— лезет к нам в сумки.

— Нашли и шаль. Она в рукаве ее пальто была воткнута! А бабка опять свое:

— Подсунули!

— Мы пока свои вещи по местам разложили, в столовую опоздали. А эта старая чмо сидит и пересчитывает свои рейтузы! Они у нее еще со времен Суворова. Десятки раз штопаны и годами не стираны. Так вот снова одних не досчиталась, розовых, с рюшечками по низу.

— Поверите, нас тошнило от ее белья. А бабка снова в визг и опять к нашим чемоданам полезла. Ну и мы терпение потеряли. Как взяли в оборот втроем. Понесли по кочкам. Сказали все. Какой вой подняла старая канитель, орала, что мы ее бедную со свету сживаем, на погост выпроваживаем и дышать не даем.

— Егор Лукич, да с этой Улей и без того в одной комнате нельзя находиться.

— Почему?

Девчонки переглянулись, покраснели.

— В чем дело? — спросил Титов.

— Она, как хорек воняет. Сядем чаю попить, Ульяна подпустит так, что глаза на лоб лезут. Форточку открываем и не помогает. Тогда двери отворяем. Она орет, что ее простуживаем. На весь этаж вопит, убийцами обзывает. Если кто-то из ребят зайдет, Уля нас засранками называет, говорит, что из-за нашей вони страдает.

— Уберите ее от нас! Сил больше нет. Куда хотите девайте! Нас уже достала до печенок!—жаловались девчата.

— Позовите Ульяну сюда! — попросил Лукич.

Старуха гордо вошла в кабинет, села напротив

Егора.

— Вы что ж это Ульяна вытворяете? Почему издеваетесь над девчатами? Они уже сколько лет у нас живут, ни одного замечания на них не было. Вы только пришли и уже всех достали!

— А я чего? Не мешаю никому!

И тут девчат прорвало:

— А твое сало, шаль, рейтузы! Это за неполные три дня, ты извела нас своей вонью. Не успела порог переступить, судами грозить стала!

— Ну, вернули мне сало и шаль. Подбросили. И я в суд не пошла. А вот рейтузы отдайте! Розовые, с рюшечками! Если не отдадите, я не только до суда, а и до Президента дойду, пусть он хоть с вас поснимает, а мое воротит в целостной сохранности.