Услышав шаги, обе повернулись.

— Все в порядке? — выпалила Эмили. Сама она изо всех сил пыталась успокоить горничную, но глаза ее были широко раскрыты, а в зеленовато-карих глубинах застыло потрясение.

Гарет опустился на стул.

— Они мертвы и никому не доложат, что мы скрываемся здесь. Неподалеку отсюда есть глубокая закрытая канава. Мы спрятали тела там. Мукту, Бистер и Маллинс отправились на разведку. Посмотреть, что творится в округе. Они придут, как только стемнеет.

Эмили широко улыбнулась и погладила Доркас по руке.

— Видите? Все под контролем!

«4 ноября 1822 года.

Перед ужином.

Моя комната в гостинице.

Дорогой дневник!

Писать почти нечего. Разве что о напряжении, владеющем всеми нами. Конечно, Александрия — легендарный древний город, однако мне почти не удалось его посмотреть. После нашего вчерашнего похода на рынок мы стараемся не выходить на улицу, и Гарет поставил на крыше двух часовых.

Только Гарет и Мукту выходят, чтобы патрулировать окружающие улицы. Пока все тихо, но по городу шныряет слишком много фанатиков, и успокаиваться никак нельзя. И развитие наших с Гаретом отношений в атмосфере такой опасности вряд ли возможно. Я не спрашивала, но надеюсь, что шебека достаточно большое судно, в котором мы все разместимся с удобствами, и мы с Гаретом сумеем уединиться, чтобы он мог продолжить ухаживать за мной.

Но пока мы заперты в Александрии, ничего не остается, кроме как ждать.

Э.».

Они оставили гостиницу на рассвете и спокойно добрались до пристани. Маллинса осенила блестящая мысль поменять солидные английские сундуки на простые деревянные, тоже крепкие, но арабские, лежавшие в кладовой Джемала. Все поняли преимущества маскировки и постарались исключить любой намек на Англию и даже Европу. Люди, прибывшие ранним утром на пристань, где множество кораблей уже готовилось отчалить с приливом, были совершенно неотличимы от многих других пассажиров.

Гарет в арабском тюрбане, край которого, к счастью, почти закрывал лицо, неспешно вел их по причалу. Судя по осанке, он вполне мог владеть небольшим королевством в одной из арабских стран.

Остальные следовали за ним в привычном порядке. Когда он остановился у сходней и поздоровался с капитаном, Эмили поспешно оглядела судно и едва не застонала.

Шебека была меньше шхуны. Палуба завалена товарами. Как же они здесь поместятся?

Этот вопрос продолжал мучить ее, пока капитан говорил с Гаретом, после чего пригласил их на борт.

Там все страхи Эмили подтвердились. Женщин быстро препроводили вниз, в единственную каюту на корме, где с трудом поместились три морские койки-гамака.

Почти сразу же внесли багаж, после чего места осталось ровно столько, чтобы можно было пройти от двери к койкам и крошечному иллюминатору. Когда дверь закрылась, Эмили с трудом стянула бурку и снова огляделась. Но…

— Да здесь даже сесть негде!

Восклицание, пронизанное раздражением и праведным гневом, эхом отдалось в ее голове. Доркас нахмурилась. Арния что-то сердито пробормотала.

Суденышко покачнулось. Эмили едва успела схватиться за дверную раму, но, поняв, что шебека подняла якорь, цепляясь за койки, побрела к иллюминатору. И увидела, как пристань быстро исчезает из виду.

— По крайней мере эта штука так и летит вперед.

Женщинам строго приказали оставаться внизу и не показываться на палубе. Фанатики наверняка следят за отплывающими судами.

На самом выходе из бухты, капитан, должно быть, велел поставить больше парусов, потому что шебека резко рванулась вперед и полетела по волнам. Но потом морские течения немного замедлили ход судна.

Из иллюминатора были прекрасно видны дежурившие на выходе из бухты «кобры» и подзорные трубы, направленные на палубу шебеки.

Один из фанатиков что-то сказал другому. Тот схватил подзорную трубу, взглянул и взволнованно закивал. Взглянув еще раз, оба повернулись и побежали… куда?

Эмили помчалась на палубу и нашла Гарета, который стоял у борта, облокотившись на поручень.

— Видели их?

— К сожалению, — вздохнул Гарет. — Невозможно было спуститься вниз. При таком количестве дополнительного груза пришлось помогать матросам.