Здесь же: Виктория Сергеева, “Мир на пути к отмене смертной казни”.

Здесь же: Александр Бикбов, “Личное дело декана”; в частности, автор считает, что “смертная казнь — это превращенная форма растущего социального неравенства”.

Ср. с мнением того самого декана Владимира Добренькова, отца убитой бандитами Марии Добреньковой: “Те, кто говорит о бесценности жизни в случае, когда речь идет о наказании преступника, подразумевают фактически, что это жизнь убийцы бесценна. <…> Я неоднократно говорил, что правозащитники — это враги нашего народа” (“Завтра”, 2004, № 7 <http://www.zavtra.ru> ).

“Новый мир” планирует напечатать статью Елены Ознобкиной о смертной казни.

Тимур Кибиров. “Нет вечных культурных ценностей”. Беседу вела Мария Шабурова. — “Книжное обозрение”, 2005, № 6, 14 февраля.

Тимуру Кибирову — 50 лет. “Иногда я настолько темпераментно начинаю блажить по этому [о „гибели культуры”] поводу, что даже жалею о некоторых своих высказываниях, так как они скорее уместны в устах автора газеты „Завтра”, который ненавидит всю современную культуру и вообще все, что происходит в современном мире. <…> Те катастрофические изменения, которые сейчас происходят в культуре, сравнимы разве что с 1917 годом, когда происходил слом культурных эпох и было не очень понятно, в какую культурную эпоху мы вступаем. Поэтому некоторые панические настроения вполне естественны, особенно в устах человека, который воспитывался и вырос в другой культуре. Хотя возможно, я просто чего-то не понимаю, просто не считываю значения. <…> Даже среди признанных культурных ценностей нет вечных. Как только мы перестаем что-то воспринимать как вечную ценность, то есть перестаем делать некоторые усилия, чтобы бытие этого явления продлевалось, так оно и заканчивается. Пушкин до сих пор актуален только потому, что мы его так любим, что стараемся воссоздавать контекст той эпохи. Человек, который не обладает культурной памятью, прочтет одно из моих любимых стихотворений Пушкина, „Подъезжая под Ижоры...”, и скажет, что это ерунда какая-то, и в некотором роде будет прав, потому что вне контекста пушкинской эпохи и контекста многовекового прочтения всех культурных ассоциаций оно сегодня может выглядеть глупо”.

См. также беседу Тимура Кибирова с Филиппом Дзядко: “Смиряться с ролью содержанки не хочется” — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 15 февраля <http://www.polit.ru>.

Константин Кинчев. “В мире культуры было много интересного. Но я все это пропустил”. Беседовал Владислав Корнейчук. — “Политический журнал”, 2005, № 2, 24 января.

“Лично мне рок-музыка дала ощущение того, что я могу противостоять мiру, и — что самое главное — дала возможность почувствовать, что я не один в этом противостоянии лживости запечатанной в клетку условностей псевдоморали, прикрывающей самодовольство, ненасытную жажду наживы и фальшь „общечеловеческих ценностей””.

Илья Кириллов. Непрощение. — “День литературы”, 2005, № 1, январь.

“„Дочь Ивана, мать Ивана” по литературному исполнению превосходит все ранее написанное им. <…> Порою кажется, что это сама жизнь изъясняет себя пером Распутина. Никогда прежде он не поднимался на такой уровень мастерства. Удивительно, но даже недостатки обращены здесь в достоинства”.

См. также: Илья Кириллов, “Вечное возвращение. О новом романе Юрия Бондарева” — “День литературы”, 2005, № 2, февраль <http://www.zavtra.ru>.

Капитолина Кокшенёва. Как измерить себя человеку? О некоторых результатах “дружбы” Православия и литературы. — “Москва”, 2005, № 1 <http://www.moskvam.ru>.

“<…> литература настоящая и культура классическая не востребованы не потому, что мешают реформы и кризисы, а потому, что изменился масштаб личности, ее качество и ее возможности”.

См. также: Капитолина Кокшенёва, “Как измерить себя человеку? О некоторых результатах „дружбы” Православия и литературы” — “Топос”, 2004, 2 декабря <http://www.topos.ru>.

Андрей Кончаловский. “Власть есть зло”. Беседу вел Александр Липков. — “Искусство кино”, 2004, № 10 <http://www.kinoart.ru>.

“<…> в Голливуде представление обо мне как агенте КГБ возникло потому, что я уже тогда приходил к выводу — и не стесняясь говорил об этом, — что либерализация в России исходит от Андропова. <…> Мне о нем рассказывали мои друзья, которые у него работали. Они говорили о нем с глубочайшим уважением, причем происходило это при распитии водки, в чем принимал участие и Тарковский. Пили, говорили, читали антисоветские стихи… Все это умнейшие, интеллигентнейшие люди. Уважение к Андропову передалось мне от них. <…> И когда в голливудской компании, выпив водки, я пытался говорить о КГБ как об организации, готовящей перестройку, вот тогда-то и появилась большая статья с моим портретом: „Выкормыш КГБ””.

“Я знал, что плохого сделал Андропов, но меня интересовало, сделал ли он что-либо хорошее”.

“Может ли власть быть доброй? Если она добрая, она уже не власть. Власть должна внушать страх, ее должны бояться. Если ее не боятся, мы имеем то, что имели во времена Ельцина, — разгул воровства и бандитизма. Власть есть зло. Человек подчиняется ей лишь затем, чтобы оградить себя от зла еще большего”.

См. также: “Землю ожидает глобальная климатическая катастрофа. А радикальные изменения климата приведут за собой радикальные изменения философии и политики. Запад забудет о своих либеральных свободах и будет отстреливаться от эмигрантов, которые будут ползти по земле и плыть на лодках. Будут отстреливать. Это точно. Это не я сказал, а Пентагон”, — из беседы Андрея Кончаловского с Ольгой Егошиной (“Коррупция — это выражение любви” — “Новые Известия”, 2005, 25 февраля <http://www.newizv.ru> ).

Эли Корман. “Где только не гнездится добродетель?” — “Двадцать два” (“22”), Тель-Авив, 2004, № 133 <http://club.sunround.com/titul22.htm>.

“<…> кто, собственно, из героев романа считает Свидригайлова „ужасным”? Ответ удивителен: кроме Лужина — никто”.

Леонид Костюков. Читатель Довлатова. — “НГ Ex libris”, 2005, № 3, 27 января.

“Довлатов как никто выразил человека своего поколения, социального статуса и, извините, гендера. <…> Но именно это попадание в десятку делало Довлатова не столь интересным для тех, в кого он попал. Мишень не должна любить снайпера или, тем более, испытывать к нему благодарность. (Одна история кстати. Я описал свой опыт преподавания в „Заметках учителя” и предложил их в профессиональную газету „Первое сентября”. Мне довольно энергично отказали и посоветовали отнести свои мемуары в любое другое издание. Потому что учительский фольклор интересен всем, кроме учителей.) Другое дело, что Довлатов поймал своих приятелей и современников, „оцифровал” их, заключил в рамку анекдота. И его жадным читателем становится как бы „дальний”, например молодой офис-менеджер начала текущего века. Живущий не как Довлатов, но воспитанный на тех же культурных кодах”.