— Я заметил. — Тэа мрачно созерцал ее. — Но зато вела себя тихо.

Нет, так больше продолжаться не может. Сейчас у нее будет истерика.

— Пожалуйста, уйди. Оставь меня одну.

Он не ответил. Минуту сидел так тихо, что Телли подумала — ушел. Но подняв голову, встретила его теперь уже знакомый осуждающий взгляд.

— Пей свой чай, — устало произнес он. — Это пустыня, и жара обманчива. Если не будешь пить, то никогда не сможешь фотографировать и тем более не доберешься до Касабланки. — Взяв чашку, Тэа поднес ее к губам Телли.

— Я не доверяю этой воде. Да, мне хочется пить. Но вода должна быть из бутылки.

— Ты видела поблизости магазины?

— Нет, но в городе они были.

— Не предлагаешь ли ты отправить кого-нибудь за водой в бутылках?

— Я предлагаю отправить кого-нибудь назад со мной.

Тэа прижал пальцы к вискам.

— Все та же надоедливая песня.

Может, он и не понимает, но ей это надоело не меньше его.

— Я только начала.

— Надо отрезать твой язык.

— Ты не станешь, — вспыхнула Телли. — Моему будущему мужу это может не понравиться.

— Верно, — ответил он. — Изъяны снижают стоимость невесты. А значит, побереги свой язык и выпей чай. Или я волью его тебе в глотку.

Чашка снова приблизилась к ее лицу. На сей раз Телли взяла ее.

— Если я выпью чай, ты уйдешь?

Уголок его рта приподнялся.

— Да.

И все равно она сомневалась.

— А если я умру от дизентерии, обещаешь похоронить меня по-христиански?

Уголок рта дернулся снова.

— Не могу этого обещать, но мы отвезем твой прах в Касабланку.

Непонятно, следует пугаться или радоваться его слабым улыбкам. Ясно, что особой склонности к веселью он не питает.

— Отлично, я пью. И ты уходишь. — Она быстро опрокинула в себя чашку, поморщившись от горьковатого вкуса, но все равно благодарная за влагу. Горло пересохло, и одной чашки недостаточно, но для начала и то хорошо. — Готово.

Он поднялся, но сразу не ушел.

— Кстати, может мы варвары и бандиты, но вся наша вода кипятится. Ты могла набраться паразитов в городе, но от меня ты их не получишь.

И улыбаясь — улыбаясь! — Тэа вышел вон. Как только он покинул палатку, Телли схватила подушку, прижала к лицу и зашипела от досады.

Он не может держать ее здесь! Не может. Как не может серьезно рассуждать относительно мужа для нее. Ее затрясло. Отсутствие всяких контактов с родиной делает ситуацию удручающей. Никто не заметит, если она вообще исчезнет с лица земли. Долго привязанная к семье, Телли покинула ее лоно слишком поздно, но уж вырвавшись, бросилась на край света.

Мама иногда шутила, что единственным источником сведений о дочери стали ежегодные открытки на Рождество. Раньше мог забеспокоиться Паоло. Это Паоло научил ее лазить по горам и плавать под парусом, справляться со своими страхами и идти вперед. Но, потеряв его, Телли никогда не искала ему замены.

Считала, что достаточно разбить сердце однажды. Замуж за Паоло она не собиралась, но если бы вдруг вообще собралась — а тут огромное «если», — то вышла бы только за него. А так вопрос брака отпадал.

Тиская в руках подушку, Телли пыталась вспомнить, с кем она разговаривала в последний раз, кому писала, посылала сообщения по электронной почте.

Знает ли кто-нибудь, что она в Северной Африке? Возможно, ее издатель и в курсе, но они часто месяцами не общаются. Телли слепо глядела на нетронутую еду. Пришло время платить за свою беззаботность.

Снаружи снова кричал старик, чего-то требуя от нее. Она не понимала ни слова, потому что он говорил с акцентом или на диалекте, который ей раньше слышать не приходилось. Но прежде чем девушка успела ответить, он вошел в палатку, неся довольно большой медный чан. Установил его на ковре, вышел. И вернулся не один. Три человека несли кувшины с водой.

Ванна.

Значит, кое-что из сказанного ею проникло в сознание Тэа. Телли вымыла волосы, вымылась сама. К моменту окончания купания вода стала совсем холодной, но ощущение было тем не менее божественным. Пока Телли не обнаружила, что ей нечего надеть, кроме грязной одежды.

С сожалением облачилась в нее снова, кое-как привела в порядок волосы. Огляделась по сторонам. Палатка надоела ей до смерти. За единственный проведенный тут день Телли уже успела все возненавидеть. Значит, пора обследовать лагерь.