Несмотря на острое недомогание, принц Альберт встал в семь часов утра после бессонной ночи и приступил к написанию меморандума для королевы, в котором предлагал выработать более спокойную ноту, чтобы дать американцам возможность освободить «несчастных пассажиров», сохранив при этом чувство собственного достоинства. В конце концов кабинет министров принял предложенные принцем Альбертом поправки, одобрил подписанный королевой проект и таким образом избежал войны с Соединенными Штатами. На копии этого документа королева позже отметила на полях: «Этот проект стал последним документом, к составлению которого приложил руку мой любимый Принц. Он был очень болен в этот момент, и когда принес его ко мне на утверждение, то откровенно признался: «Я с трудом держал ручку».

В воскресенье принц-консорт с превеликим трудом заставил себя пойти в церковь, но так и не прикоснулся к еде ни до церковной службы, ни после нее. А потом рано лег спать и снова провел бессонную ночь. На следующий день королева записала в дневнике, что весь день «нервничала и не находила себе места». «Мой дорогой Альберт даже не оделся, а лежит на софе в пижаме... Он все время повторяет, что уже никогда не поправится! А мы все наперебой убеждаем его в том, что это глупость, о которой даже не стоит говорить». Он и раньше неоднократно говорил жене, что не будет цепляться за жизнь. «Мне осталось очень мало... Я уверен, что если серьезно заболею, то уже никогда не выкарабкаюсь. Поэтому нет никакого смысла бороться за жизнь. У меня нет никакого стремления сохранить жизнь любой ценой».

Глубоко озабоченная фатализмом мужа, королева с большим раздражением прочитала письмо лорда Пальмерстона, в котором тот предлагал позвать доктора Роберта Фергюсона, весьма авторитетного специалиста, который присутствовал при рождении всех детей королевы. Она сердито ответила ему, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, поскольку за здоровьем принца-консорта самым тщательным образом следят доктора Джеймс Кларк и Уильям Дженнер; последний — самый уважаемый врач страны, которого назначили главным врачом королевской семьи после трагической гибели в железнодорожной катастрофе его предшественника, доктора Уильяма Бэйли. Королева сообщила премьер-министру, что в течение нескольких дней у принца Альберта «наблюдается высокая температура от простуды», которая не дает ему возможности уснуть ночью, но это неоднократно бывало в прошлом, и есть все основания надеяться, что через несколько дней все «пройдет». «Ее величеству очень не хотелось бы поднимать ложную тревогу и будоражить общественное мнение беспочвенными слухами, когда для этого нет абсолютно никаких оснований. Поэтому вряд ли стоит посылать еще за одним врачом, который к тому же никогда не посещает королевский дворец без особых на то причин».

А «добрый старый сэр Джеймс», который, как обычно, больше был озабочен душевным здоровьем королевы, всячески уверял ее, что «для беспокойства нет абсолютно никаких причин, причем не только в данный момент времени, но и в будущем». И все же, несмотря на сердитое письмо лорду Пальмерстону, королева пребывала в «величайшем смятении», часто переходящем в «агонию отчаяния». Она беспрерывно плакала, что не преминула отметить в своем дневнике, и не видела никаких реальных признаков «улучшения состояния моего дорогого и любимого Альберта, который уже никого не слушал, никого не замечал и совсем перестал улыбаться».

В течение двух последующих ночей принц Альберт проявлял «чрезмерное беспокойство», бессмысленно бродил из комнаты в комнату и часто натыкался на обливающуюся слезами супругу. «Во время болезни, — докладывал сэр Чарльз Фиппс, личный казначей принца, лорду Пальмерстону, — он часто впадает в состояние глубокой депрессии и перестает реагировать на происходящее. А королева становится нервной и так легко возбудимой, что приходится проявлять все меры предосторожности... Должен сказать вам по секрету, что требуется немало усилий, чтобы предотвратить ее нервный срыва. Именно поэтому я полагаю, что любая попытка пригласить во дворец еще одного знаменитого доктора может напугать ее, тем более что самому принцу уже и так надоели постоянные визиты придворных врачей. Сэр Джеймс Кларк находится во дворце каждый божий день и с трудом поспевает навещать свою жену, которая серьезно больна и сейчас находится в Бэгшот-парке — в том самом доме, который предоставила в ее распоряжение сама королева. И доктор Дженнер постоянно находится у постели больного, и мистер Браун, Виндзорский аптекарь, не отходит от него ни на шаг. А кто лучше этих людей знает состояние принца Альберта и особенности его организма? Поэтому сама мысль о необходимости привлечь еще каких-то врачей ужасно раздражает королеву... Ей нужно как можно чаще сообщать подбадривающие сведения относительно состояния мужа и поддерживать ее морально».

К 6 декабря принцу стало намного лучше, и королева с облегчением вздохнула. Он попросил ознакомить его с последними новостями, внимательно рассмотрел план дома, составленный его второй дочерью, принцессой Алисой, и ее будущем мужем, и все это время улыбался жене. «Я нашла моего дорогого Альберта веселым и жизнерадостным, — записала королева в дневнике. — Когда я вошла к нему с нашей младшей дочуркой Беатрис, он поцеловал ее в щечку, а потом долго смеялся над тем, как она читает новые французские стихотворения, которые я заставила ее выучить».

Однако уже на следующий день состояние принца Альберта снова ухудшилось. Резко усилились боли в животе, что привело врачей к выводу, что у него тифозная лихорадка, но на самом деле его болезнь вполне могла быть вызвана раком желудка. В этот день в дневнике королевы появилась следующая запись: «Я вернулась в свою комнату и долго плакала. Боже мой, как мое сердце не разорвалось в этот момент! Я находилась в состоянии самой настоящей агонии, которая превосходила все предыдущие неприятности, вместе взятые. Боже праведный, спаси и сохрани его... Иногда мне кажется, что я живу в каком-то кошмарном сне. Мой любимый ангел лежит в спальне на кровати, а я сижу у его изголовья, смотрю на него и беспрестанно плачу».

В воскресенье, после очередной бессонной ночи, в течение которой принц Альберт снова ходил взад и вперед по всем комнатам с каким-то «странным и диким взглядом», его настроение колебалось между подчеркнуто деликатным отношением к жене, когда он называл ее нежными именами и гладил по щеке, и раздражительно-агрессивным, когда он терпеть ее не мог и отворачивался в сторону. А однажды он даже ударил ее по руке, когда она пыталась что-то объяснить вошедшему в комнату доктору Дженнеру. Позже принц Альберт попросил, чтобы его перенесли в Голубую комнату, где сквозь окно пробивались яркие лучи зимнего солнца, а из соседней комнаты доносились звуки пианино, на котором принцесса Алиса исполняла его любимую мелодию «Прочный оплот — это наш Бог». Он внимательно слушал музыку и тихо плакал.