К числу афористичных находок-мемов в «Generation “П”» относятся: телевизор как «маленькое прозрачное окошко в трубе духовного мусоропровода», «Солидный Господь для солидных господ», «телевизионно-бурильная установка», а также реклама Coca Cola – «Сие есть кровь Моя» (которая одновременно рифмуется с пелевинским же постгребенщиковским «Будвейзер Господа моего» и московской выставкой «Запретное искусство-2006», которая была осуществлена через несколько лет после выхода романа и вызвала скандал в религиозных кругах, организаторы даже были признаны виновными в разжигании религиозной розни и заплатили штраф, а грозило им и вовсе лишение свободы до пяти лет).

И наконец, часто цитируемое и, может быть, самое удачное: «Антирусский заговор, безусловно, существует – проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России».

Пожалуй, в «Generation “П”» еще сильнее, чем в «Чапаеве», проявился характерный талант Пелевина, позволяющий ему выдавать емкие и запоминающиеся формулировки. Проделывать работу, которую до него совершали Грибоедов и авторы, скажем, «Бриллиантовой руки», то есть создавать шум времени, обжигать кирпичи любой беседы, выпекать афоризмы, что нас всех переживут.

Одна из наработок Пелевина прошла успешную проверку в условиях рыночной экономики. Талант копирайтера Татарского оценили во внелитературной реальности.

В 2005 году завод «Дека» решил побороться за место на рынке прохладительных напитков, предложив более здоровую альтернативу заграничной коле – русский квас. Изначально его собирались назвать «Добрыня Никитич». Но создатели бренда вовремя вспомнили про «Generation “П”» и передумали. Богатырскую марку разрабатывали полгода, но за полтора месяца до запуска линии «Добрыня» был заменен на «Николу». Слоган частично позаимствовали у писателя.

У Пелевина в «Generation “П”» возникает идея «не-колы» – «7Up – The Uncola». Кроме того, упоминается и сам Никола в слогане: «Спрайт – не кола для Николы». «Дека» выпустила свой квас под слоганом: «Квас не кола, пей “Николу”». Сходство и идеи, и формы налицо.

Что не отрицали и на самом заводе. «Слоган “Квас не кола, пей “Николу”!” навеян произведением “Generation “П” Виктора Пелевина, – признавался в интервью газете “Деловой Петербург” Никита Волков, директор по маркетингу “Деки”. – Мы зарегистрировали наш товарный знак в марте, и все права на него принадлежат нам. Все время хотим поблагодарить Пелевина, но контактов нет» [21] .

Производители якобы пытались выйти на Пелевина, чтобы выкупить у него права на слоган, но не достигли успеха. Поэтому решили использовать его на свой страх и риск. Тем более юристы пришли к выводу, что писателю доказать «плагиат» в суде будет крайне затруднительно: фраза не зарегистрирована им в качестве товарного знака, к тому же слоган видоизменен. Возможную победу истца в суде юристы оценили не выше чем в десять процентов.

Чтобы обезопасить себя от возможных исков, компания даже подстраховалась и заказала филологическое заключение, в котором указано, что связи между «Николой» со слоганом из книги не больше, чем с народной пословицей «От Архангельска до Колы – тридцать три Николы» (Кола в данном случае – уездный северный город).

Квас «Никола» появился в продаже весной 2005 года и активно рекламировался по телевидению. Правда, вскоре идея получила развитие и «пелевинский» слоган уступил новым: «Всякой химии бойкот! Пей “Николу” круглый год!» и «Нет коланизации! Квас – здоровье нации!».

Впрочем, и новые слоганы эксплуатировали все ту же пелевинскую идею не-колы. По данным исследовательской компании «Бизнес-Аналитика», в 2007 году квас «Никола» занял четверть российского рынка кваса, став вторым по популярности после «Очаково». Так креатив Вавилена Татарского, а вместе с ним и самого Виктора Пелевина прошел проверку боем.

На вопрос «Кто важнейший для Пелевина писатель?» инстинктивно хочется ответить: Кастанеда. Это тот же инстинкт, что заставляет нас с полтычка называть столицей штата Нью-Йорк город Нью-Йорк. То есть так себе инстинкт. Роль Кастанеды в формировании Пелевина огромна, влияние велико, особенно в ранних вещах, но тотемным пелевинским Автором, которого хоть тушкой, хоть чучелом надо обязательно протащить в книгу, служит другой уважаемый романист.

Выпускник Кембриджа, резидент Выры и Биаррица, дорогой Владимир Владимирович.

На первый взгляд не самые близкие литераторы, а приглядишься – куда уж ближе. Пелевин наверняка впервые столкнулся с Набоковым в конце восьмидесятых. Тогда ротапринтные и привозные издания ходили по рукам полулегально, добавляя чтению особый флер: вроде бы сам– или тамиздат, запретные плоды просвещения, но кто за Набокова-то посадит в перестройку?