— Послушай, Крит, ты можешь помолчать? — Сириск с тревогой всматривался в горизонт. Солнце клонилось к западу, ветер крепчал. Корабль слегка накренился и все набирал ход. Скрип снастей усиливался, но судно шло ровно, слегка покачиваясь на волнах.

— Что ты там увидел? — Крит посмотрел на запад, туда, где багровое солнце, еще не дойдя до горизонта, тонуло в черных, плотных, бескрайних облаках, Сразу потемнело, ветер зловеще засвистел в канатах. — Шторма боишься? — Крит хотел еще что-то добавить, но Сириск оборвал его:

— Боги не любят трусов, но они не любят и болтунов!

— Сейчас месяц фаргелион, а весной сильных штормов не бывает! — Крит сказал это не так громко, и его голос заглушила команда кибернета:

— Убрать парус! Поставить долон [16] .

Тотчас несколько свободных гребцов кинулись к парусу. Но убрать его оказалось из-за сильного ветра не так просто. Вскоре маленький долон с хлопком натянулся, корабль чуть сбавил ход. Наклон судна тоже стал меньше, и волна все чаще била в корму и борт. Брызги были холодные, и ветер был холодный, и жуткая темень предвещала ненастье.

— Язык бы тебе вырвать, — процедил старый кормчий Геродот.

Он слышал весь разговор братьев и, проходя мимо, сплюнул в сторону Критобула. Юноша промолчал. Волны уже заливали палубу, и кибернет дал команду крепить груз и все, что можно, снести в трюм.

— Шторм идет, — сказал кибернет, поравнявшись с Сириском. — Думаю, вам с братом лучше спуститься вниз.

— Нет, мы побудем здесь, — ответил за двоих Сириск. — Возможно понадобится помощь.

Кибернет, ничего не ответив, ушел в свою палатку на корме судна.

Неожиданно ветер подул с севера, море потемнело и корабль развернуло набок. Судно вздрогнуло. Волны, те что появились с севера, сталкивались с пологими попутными волнами, и все море покрылось белой пеной. Со всех сторон огромные бурлящие гребни волн. Все, кто не был занят управлением судна, скрылись в трюме, лишь Геродот и Теофил, второй кормчий, крепко держали кормовые весла, направляя корабль против очередной волны.

Только теперь Сириск понял свою ошибку — чтобы спуститься в трюм, им надо было пробежать по палубе к палатке кибернета, но волны, огромные, холодные уже покрывали всю палубу, А трюм был наглухо закрыт. Они держались за канат у борта, и Крит дрожал, видя, как Геродот метал на него злые ненавистные взгляды.

— Что делать? — Сириск едва услышал сквозь рев ветра и шум волн вопрос брата.

Он ничего не ответил. Очередная волна накрыла судно и надо было набрать воздуха в легкие, чтобы продержаться до того времени, когда вода схлынет. Сириск испугался — не столько волны, сколько Геродота. Он знал, что означает такой взгляд старого морского бродяги, если на корабле был каркун и Посейдон ревел во всю глотку, требуя жертвы.

Волна схлынула, и Сириск увидел — Геродот что-то кричал Теофилу, и тот согласно кивал в ответ, глядя на братьев, прижавшихся к борту под спасительной крышей задраенной носовой рубки. Все это Сириск заметил во время одной из частых вспышек молний и осознал, что, кроме Посейдона, Зевс-громовержец не менее разгневан на болтовню Крита. И это не сулит ничего хорошего.

Раскаты грома, шум и рев волн, вой ветра — все это слилось в единый гневный глас богов, но кормчий, несмотря ни на что, правил корабль против волн, и он каждый раз выходил из волны, разрезая ее своим острым носом. И фигура бога Гермеса вновь появлялась из кипящих бурунов, показывая направление своей деревянной рукой.

И все же, Сириск понял — если они не пробьются к трюму, тому, что был ближе всех, они продержатся в этой ледяной купели недолго: руки закоченели до боли, одежда отяжелела, и если они сейчас не сумеют пробиться к нему, потом добежать до входа в трюм у них просто не хватит сил.

Вновь сверкнула молния, и Сириск увидел — на месте Теофила уже стоял кто-то другой, дверь в каюту была открыта, и оттуда доносился приглушенный гул голосов. Двое гребцов, сгорбившись, выбрались из трюма и, цепко держась за канат и зло поглядывая на братьев, побежали в их сторону.

Но в это время судно вновь провалилось в бездну. И этот провал был бесконечно долог. Волна накрыла палубу, и Сириск услышал страшный треск. Яркий свет молнии пронзил толщу бурлящей волны. Гром грянул так, что было ясно — корабль выплыть на поверхность уже не сможет. И когда Сириск уже начал задыхаться, вода вдруг схлынула, и он жадно глотнул соленый холодный морской воздух. Крит был рядом. Долон вместе с мачтой исчез, и только обломки ее торчали из гнезда. Но это было не так страшно. Страшно было другое: весла кормчих болтались по воле волн. И не было ни Геродота, ни сменившего Теофила, ни гребцов, пробиравшихся на нос корабля, очевидно за Критом.

Корабль медленно разворачивало вдоль волны. Еще несколько таких волн, и судно, груженное амфорами, не выдержит ударов — оно будет разбито в щепки.

— Следуй за мной, — крикнул Сириск и, переждав волну, кинулся вдоль борта. Критобул бежал по пятам. Сириск, спиной почуяв волну, схватился за канат, и, видя, что брат сделал то же самое, прижался к борту. Удар волны был огромной силы, но все же они выдержали. И когда волна схлынула, в несколько прыжков добрались до кормовых весел. Судно уже развернуло вдоль волны. Порыв ветра сбил их с ног, но руки Сириска уже цепко держали удобную ручку кормового весла, успел ухватиться за нее и Критобул.