Это были разведчики-разбойники. Стоило им вернуться к своим, рассказать о большом заброшенном стаде тли, как неисчислимые полчища кинутся на легкую поживу. И тогда конец. Одному Кому не отбить нашествия.

Он спрятался за изгибом листа и, как только первый муравей поравнялся с ним, вонзил свои жвалы в шею противника. Второго незадачливого муравья ожидала та же участь.

Теперь можно спокойно подоить тлю. Тонкие усики нежно коснулись мягкого живота, и появилось молочко, которое тут же слизал Кома. Медленно он обошел все стадо и, собрав достаточно пищи, заспешил в обратный путь.

Мать-царица с нетерпением ждала пищи. Только что она отложила несколько яиц, на которые сама смотрела с жадностью, и, если бы не появление Комы, может быть, сожрала одно из них. Теперь надо было скорее унести их в нижнее помещение, а там аккуратно очистить и облизать.

Кома будто и не уставал. Он успел накормить молодого уродца и уже с ним принялся поднимать коконы вверх, поближе к теплу, а яйца перенесли в нижнюю камеру, бережно уложили, потому что из них скоро появятся личинки, за которыми надо следить с еще большей тщательностью, кормить и кормить, пока они не спрячутся в коконы.

Если жаркие дни постоят, то скоро из коконов выйдут рабочие муравьи, которые сделаются ему помощниками. Кроме заботы о потомстве, в самом муравейнике дел было невпроворот.

Кома и Большеголовый переходили с этажа на этаж, очищая помещения от мусора, от свежих завалов. Но самое главное — от трупов замерзших собратьев. Надо было растащить и вынести целый клубок муравьев, которые не успели вовремя скрыться в глубины подземелья и были внезапно настигнуты сорокаградусным морозом.

Только тогда, когда солнце уже перестало нагревать землю, легкий пар окутал траву и кустарники, а черная тень упала на лес, Кома и молодой замерли, их антенны вначале скрестились, а потом развелись в разные стороны. Наступило забытье.

О погоде муравьи узнают не выходя из подземелья. Их чуткие антенны улавливают самые незначительные колебания атмосферы, а о наступлении утра они узнают, не видя его.

Кома и Большеголовый проснулись сразу. Их усы скрестились, и оба принялись за свои дела.

Теперь Большеголовый не бегал за своим учителем, а выполнял все его поручения точно. Он сразу пошел в боковое помещение, где хранились яйца, стал перебирать и перетаскивать их, очищая и облизывая.

А для Комы утро снова началось с добычи пищи, потому что антенны его приняли требовательные сигналы царицы. И снова он почувствовал запахи пришельцев-разбойников и забеспокоился, возбудился, хотя всю дорогу был внимательным, осторожным.

Но и на этот раз обошлось благополучно. Чужаки не успели оставить своей охраны у стада тли, а это значило, что пора их опередить.

В середине дня Кома обнаружил, что один из коконов подает сигналы. Он кинулся к нему и стал рвать тонкие, спрессованные нити. И вот появился еще один муравей, беловатый и беспомощный, но спустя какое-то время его панцирь-хитин стал темнеть.

Кома ощупал его лапками, прослушал антеннами и понял, что явился на свет здоровый фуражир.

К вечеру появился еще один. Когда Кома вернулся от царицы, то увидел Большеголового, хлопотливо вертящегося возле муравья размером в полкокона — родился карлик, но и это уже значительная помощь.

Кома скрестил антенны с Большеголовым и просигналил свое одобрение, потом усы коснулись огромной головы и туловища, будто поглаживая, и гигант получил высшее поощрение, которое мог заслужить молодой муравей.

Как только выбрались из муравейника, свет и тепло раннего солнца ослепили, опьянили Большеголового. Он закачался на своих крепких лапках, но Кома не дал ему расслабиться, вовремя поддержал, обволок успокоительными сигналами, вливая новые силы. Очумелый и дрожащий от непривычного тепла, гигант какое-то время не двигался, только покачивался на месте, но вдруг все разом прошло, и он твердо зашагал за своим учителем.

Они вышли из муравейника, но со стороны запасного хода, и поднялись наверх туда, где раньше находился купол, а ныне зияла огромная яма с осевшим и прогнившим строительным материалом.

Кома шел впереди, внимательно рассматривая разрушенное жилище, а усы его то и дело вскидывались вверх, выражая глубокую печаль и озабоченность. Для того чтобы быстро восстановить купол, нужно, как минимум, несколько десятков рабочих, а где их возьмешь. Только через месяц Кома ожидал ощутимую помощь — прибавится несколько жильцов, если царица будет регулярно поставлять яйца, и только тогда можно взяться за восстановление купола. Но когда он по сантиметру обследовал всю яму, стало ясно, что укрывать ее надо срочно, иначе верхняя часть осядет и еще больше разрушится.

Они спустились вниз, и Кома вывел Большеголового на дорогу, когда-то чистую и прямую, а ныне запущенную, и подал сигнал, чтобы тот внимательно запомнил свой путь. У каждого поворота вожак останавливался, кружился, оставляя едкий запах муравьиной кислоты. Так засекались вехи, по которым безошибочно находился обратный путь. То же самое проделывал и Большеголовый.

Прежде чем взобраться на дерево, Кома приложил антенны к стволу, чтобы определить, не долбит ли его страшный враг муравьев — дятел. В обширной памяти Комы, заложенной, как в кассету магнитофона, существо, стучащее определенным способом по дереву, считалось одним из опаснейших врагов муравьев. Так записано в Великом Законе Инстинкта. Это существо уничтожало муравьев на дереве, но самое страшное, когда осенью оно нападало на муравейник. Проделывая сбоку огромную дыру, дятел разрушал строение и выклевывал ее обитателей, особенно яйца и куколки.