— Нет, ничего, спасибо, — сказала Таня. — Я скоро работать пойду…

— Куда, если не секрет?

— На швейную фабрику. Тут рядом. У них ясли есть…

Конструктор понимающе кивнул.

— Сюда можно? — он вошел на кухню. Мишка закрыл дверь и сел напротив, напряженно ссутулившись.

— Да-а… — снова протянул Конструктор, разглядывая обколотый кафель и ржавую мойку. — Нельзя так жить, Миша. Стыдно так жить…

Мишка молчал.

— Отцу памятник до сих пор не поставил… Ну ладно, ему-то уже все равно, ты о них подумай, — кивнул он на дверь. — Жена с исколотыми пальцами, с утра до вечера не разгибаясь над машинкой, а кругом тысяча недотраханных баб с мужьями-алкоголиками. Пацан в вонючих яслях, в непросыхающих пеленках…

— Это не твое дело! — не выдержал Мишка.

— Но самое страшное, Миша, не это, — продолжал Конструктор. — Самое страшное будет лет через пятнадцать. Когда твой сын тебя спросит: папа, почему мои одноклассники живут как люди, а мы живем в говне? Почему мы люди второго сорта? И тебе, — уткнул он палец в Мишку, — придется что-то ему отвечать!

Он помолчал, глядя на Мишку.

— Разве тебе Толик не передал, что мы встречаемся?

— Я с вами больше не пойду. Меня не этому в Афгане учили.

— А это не детские шалости, Миша — «я с вами больше не играю»! Ты деньги взял!

— Соберу — отдам.

— Не-ет! — засмеялся Конструктор. — Ты не понимаешь: ты взял деньги! Сам взял! Я тебе их в карман не засовывал! Теперь ты просто так уйти не можешь!

— Ты что, пугать меня пришел? Я не фраер, меня на понт не возьмешь! Сказал — не пойду, значит, не пойду!

— Хорошо, — тотчас мирно улыбнулся Конструктор. — У нас тут труп нечаянно образовался. Очень глупый человек. Очень жадный… Вот мы на тебя его и повесим. И десять свидетелей будет. И оперу Сизову благодарность от начальства…

Мишка вскочил и сгреб его за ворот.

— Не надо делать резких движений, — Конструктор аккуратно освободился. — Я тоже не в стройбате служил… Только так можно уйти, Миша…

Он встал, вытащил деньги.

— Да, кстати, твоя доля.

— Я не возьму, — угрюмо сказал Мишка.

— Это уже ничего не изменит, — Конструктор положил деньги на стол. — И не пропадай, пожалуйста, надолго, а то ребята волнуются.

Когда он вышел, Таня заглянула на кухню с какими-то банками в руках:

— Нет, ты посмотри: детское питание! Я все магазины обегала и не нашла, а тут на два месяца хватит! И ползунки, и подгузники! — счастливо улыбаясь, сказала она. — Какие у тебя друзья замечательные!

Мишка, потерянно сгорбившись, смотрел под ноги.

— Сколько лет мы тут не были? — спросил Блоха, оглядываясь в просторной гостиной дачи Богуславских.

— Два года, — ответил Мишка. — С выпускного.

— А будто сто лет прошло, — сказала Соня. — Я, кажется, здесь сидела? — она села в кресло у окна.

— А волосы-то отрасли, — Мишка потрепал Блоху по голове. — Нет повода подстричься? — они с Игорем засмеялись.

— Да пошли вы!.. — обозлился Блоха.

— При чем тут его волосы, я не понимаю? — сказала Соня. — Расскажите, я тоже хочу посмеяться.

— Это мы о своем, о девичьем, — пояснил Игорь.

— А в городе нельзя было собраться? — спросил Блоха.

— Нельзя, — ответил Игорь. Он был возбужден и весел.

— Почему?

— Не торопись. Ты сядь. Все сядьте.

— Как торжественно… — насмешливо сказала Соня.

Мишка и Блоха сели. Игорь остался стоять.

— Ну?

— В общем, я собрал вас… — начал Игорь.

— …господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие! — подхватил Блоха. — Ты принял уже сегодня?

— Я трезв, как никогда, — нервно засмеялся Игорь — И прошу всех это учесть! Потому что я хочу вам предложить нечто неординарное… — он оглядел друзей. — Условие прежнее — каждый может отказаться, но сразу и навсегда… Я предлагаю вам путешествие! Всем вместе, в последний раз! Последнее путешествие!