Шрифт:
— А ты стрелять-то умеешь? — спросил Борька.
— Ну, чего тут хитрого — стрелять? Жмёшь на курок, и всё. Да мы же и не будем стрелять. Это так — на всякий случай, пугнуть если. Чтоб отстали.
— С пушкой, конечно, надёжнее, — Баобаб с сомнением шевельнул могучими плечами, покачался на толчке взад-вперёд. — Но только опасно это…
— Ну! — Борька бесшабашно махнул рукой. — Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!
— А поймают если? С пушкой? А? — Баобаб испытующе оглядел пацанов. — Вон в поезде сколько раз к нам менты приставали, ученические спрашивали. А представь — пушку найдут… Незаконное ношение оружия! Не отмоемся…
— Я знаю, как надо! — вскрикнул Никита и соскочил с подоконника. — Надо тому, у кого будет пушка, каждый раз класть в карман записку. В записке написать так: «Я, такой-то такой-то, нашёл на улице пистолет, прошу милицию принять под расписку». Подпись и дата, когда едем. В детективах все так делают, и милиционерам тогда не придраться. Нашёл пистолет, шёл в милицию сдавать, не успел. В чём проблема-то?
— Здорово, — согласился Борька. — Я тоже что-то такое по телеку видел, только забыл. Тогда действительно не страшно.
— Ну ладно, вон звонок звенит, — Баобаб, кряхтя, поднялся с толчка. — Так и порешим. А ты потом, Стас, сразу будешь пушку на место класть. Вдруг батя ещё когда в сейф полезет…
— Витёк?! О, здорово! Проходи, проходи! — удивительно, но Альберт действительно обрадовался. До сих пор Витёк полагал, что обрадовать Альберта может только новая компьютерная программа. Витёк разулся (Альберт принёс ему тёплые тапки с львиными мордами), прошёл по длинному, просторному коридору, под потолок уставленному полками с книгами, зашёл в комнату Альберта, посредине которой выделялся стол с компьютером и аксессуарами к нему. Витёк не часто, но регулярно бывал у Альберта и каждый раз, оглядывая комнату, задавал себе вопрос: где же Альберт спит?
— Альберт, а где ты спишь?
— Что? Сплю? А, вон то кресло большое, оно раскладывается. На нём и сплю. А почему ты спросил?
— Ну, сам не знаю. У тебя такой тут компьютер важный стоит, телек, видик, музыкальный центр, а кровати нет. Вот я и спросил.
— Понятно, — Альберт рассмеялся. Смех у него был красивый, зубы белые. — Я, знаешь, не люблю валяться. Это расслабляет. Ты задачки порешать пришёл? Я сейчас как раз готовлюсь к олимпиаде, голова распухла, как котёл. Я вот тут тебе одно выражение [76] приготовил, сейчас покажу. Его как бы сократить надо…
76
Выражение — здесь: совокупность знаков, формула, выражающая какое-либо математическое отношение.
— Погоди, Альберт, я не об этом… То есть выражение я, конечно, тоже посмотрю, но потом…
— Витёк, я давно хотел тебя спросить, но как-то неудобно в душу лезть…
— Спрашивай, чего уж…
— Почему ты никогда в олимпиадах не участвуешь? Ты же можешь, я знаю… Просто у Ксюши глаз на тебя замыленный… Но и ты сам тоже. Доказал бы. Хоть бы раз руку поднял, решил бы задачу другим способом, не как все. Ты же решаешь, я твои черновики видел… Почему?
Витёк рассмеялся.
— Ты чего? — растерялся Альберт. — Чего тут смешного-то?
— Да вот, — сквозь смех сказал Витёк. — Ты сказал, что в душу не хочешь… А потом — про олимпиаду. Ты тоже думаешь, что моя душа — это задачки решать?
— Я… нет… Я как-то не думал совсем… Ты что, обиделся?
— Да нет, что ты! Просто смешно, — успокоил Альберта Витёк. — А про задачи, олимпиады… Не знаю… Я же не для Ксюши их решаю. Для себя… Чего лезть-то? Я вот тут вчера одну теорему доказал, потом напомни, покажу тебе. Глянешь, больно уж ловко получается, нет ли где ошибки. Со стороны-то видней… Но вообще-то я про другое говорить пришёл. Альберт, я знаю, ты от всей этой истории с Аи в стороне стоишь, ты так решил, и я твоё решение уважаю. Но подумать теоретически — лучше тебя никого нет. Мы все мельтешим, суетимся, но в общем взглянуть как бы боимся, глаза закрываем. Альберт, если она не сумасшедшая (а за это совсем ничего не говорит), то что же это такое?!
— Я думал, — глухо сказал Альберт. — Чего врать — я всё время думаю. И мне страшно. Хорошо Баобабу, ему законы мироздания вообще по барабану. Видит только то, что перед глазами стоит. Или Маринке с Лилькой — чувствительные дуры, они тоже всё что угодно как должное примут… Я пытался аккуратно с отцом говорить, в качестве гипотезы… Он, конечно, зануда, но всё-таки умный мужик, в университете преподаёт, на конференции всякие ездит…
— Ну? И что он сказал?
— Он сказал, что мир нами безусловно не познан. Что наверняка есть вещи, которые в здание современной науки никаким боком не вписываются. Но это не потому, что этих вещей нет в природе, а потому, что само здание ещё очень недостроенное.
— И что это для нас значит?
— Ещё он сказал, что в мире есть такие законы, ну, как бы саморегуляции. Индусы называют их законами кармы, законами причины и следствия. Есть такой закон на уровне организма, называется — гомеостаз. Есть на уровне вида животных, называется — естественный отбор. А карма — это как бы такое всеобщее, для Вселенной. Это ты понимаешь?
— Понимаю вроде. Причина, за ней следствие, чего ж тут непонятного?
— Ну вот. И на уровне общества тоже всё как-то регулируется, если не туда идёт…