– И он, и его сотрудники все исчезли. Нет их в городе.

– А на даче?

– Проверяли. Дон даже у Савенкова дом спалил.

– Вы ему дачу подожгли, а он у вас офисы обменялись пожарами! Дикари! Савенков хоть под дымовой завесой ваши сейфы обчистил, а те жгли так, от злости и тупости.

– Что с них взять, Игорь Игоревич? Бандиты!

Весь разговор Сергей Мартов стоял на ковре перед столом, за которым в свободной позе сидел Васин. Все это напоминало картинку, как Петр Первый с пристрастием допрашивал своего сына Алексея. И место подходящее для царских допросов: прямо за окнами зубцы кремлевской стены, за ней Красная площадь, а почти над головой чуть правее суровый перезвон курантов.

Игорь Васин умел не паниковать. Безвыходных положений нет. Что, собственно, произошло? Пропали важные, нежелательные для огласки документы и появились лишние свидетели. Документы и кассеты надо найти, а свидетелей устранить. Все просто! Знать бы только, как это сделать…

– Послушай, Сергей, что бы ты сделал на месте Савенкова? Я просто хочу понять психологию отставных полковников.

– Для начала я бы сообразил, с кем имею дело и испугался.

– Предположим, что и Савенков испугался, хотя по действиям на это не похоже… Продолжай, Сергей.

– Потом я понял бы, что мы его тоже боимся, но лишь пока документы у него на руках. Публиковать их нельзя. Он сразу теряет свой единственный козырь. Мы отбиваемся, и он проигрывает… Выход один: выехать за бугор и оттуда нас шантажировать.

– Странный ты человек, Мартов. Прямо черный полковник… Аэропорты перекрыл?

– Да, пограничники не пропустят.

– Вокзалы?

– Там люди Дона шныряют. На западных направлениях постоянно по три пары… На посты ГАИ передал все возможные номера машин.

– А туристические агентства проверял?

– Нет… Их очень много. И зачем? Все равно потом самолет или поезд.

– Нет, Сереженька. Есть автобусные поездки прямо из Москвы. Утром ты на Кутузовском проспекте, к вечеру в Киеве, ночью в Чопе, следующим утром в Братиславе, а днем в Вене… Ладно, этим я сам займусь… Ты говорил, что у Дона артист Ракитский на побегушках? Без шума пригласи его ко мне.

– Сюда?

– Именно сюда. Актеры народ впечатлительный. Проведу его через Грановитую, посмотрит из окон на Василия Блаженного, послушает куранты над головой – и он мой. Место встречи, Сережа, изменить нельзя… Помнишь детский стишок из застойных времен: «Всем известно, что Земля начинается с Кремля».

Каждый город имеет свой аромат и свою мелодию. Савенков заметил это давно, когда первый раз оказался в Риме. В шумном центре основные звуки производили сновавшие между легковушками толпы мотоциклистов. Стоя на перекрестках они недовольно урчали, на зеленый сигнал светофора мгновенно начинался мощный низкий рев двигателей, и сотни юрких машин вырывались вперед со свистом пуль. Очередной перекресток встречал их красным светом, и площадь наполнялась визгом тормозов.

Все это Савенков не мог не слышать, но постепенно современные железные звуки затихли, и он ощутил звон бронзовых мечей, шуршание щитов, топот тысяч кожаных сандалий по сработанной рабами Рима каменной мостовой… Савенков стоял рядом с Триумфальной аркой и точно знал, что две тысячи лет назад под ней проходили возвращающиеся из Египта когорты Цезаря.

Все это повторилось через час. В Колизее сквозь чириканье японских туристов Савенков услышал рычание львов, свисты бичей, предсмертные крики гладиаторов.

Первая мысль была очевидной – крыша поехала. Но эту версию пришлось отклонить. Савенков хорошо знал, что ни один псих себя таковым не считает. И даже вопросов о своей крыше не задает.

Игорь Михайлович оказался неисправимым романтиком. После школы он долго работал в архивах, где каждый документ, каждое письмо говорило с ним голосом писавшего. Получая потом историческое образование, он пытался не только заучить события и даты, а мысленно пожить в той эпохе.

Длительная работа в спецслужбах романтизма поубавила. Правда, неплохим аналитиком он стал благодаря своему воображению и нестандартному, не школярскому подходу к делам.

Через год в Париже Савенков уже не удивлялся, когда во дворе Лувра вместо призывных криков экскурсоводов слышал цокот коней и звон шпаг. Ночной город звучал скрипом карет и топотом догонявших кого-то гвардейцев кардинала… То же и с запахами. Давно уже на Монмартре нет запаха фиалок и красок великих художников. Там, как и на Плас Пигаль все в шашлычном аромате, жареного мяса из массы забегаловок, которые держат турки французского розлива… Савенков же ощущал те старинные, въевшиеся в камень запахи: дешевенькие духи проституток возле Мулен Руж, дорогие сигары их клиентов, бродяги-клошары под мостом через Сену и гаснущие на заре керосиновые фонари на Елисейских полях.