– Не тяни, Николай. Мы в академиях не обучались.

– Слушайте… Наполеон в Москве. Все горит, а ему нужна торжественная встреча. Нужен хор радостных горожан… армия ловит несколько сотен москвичей и сгоняет их на Соборную площадь. Главный французский музыкант заставляет их петь и сортирует. Этих – в хор, а эти – «Шантре па», что значит: «петь не смогут». Представляете! С тех пор так в языке и засело: хорошим людям почет, а остальные – шантрапа.

– Здорово, лингвист! Давай дальше. У тебя все слова на одну букву?

– Да, следующее тоже на «ш». Я французский только на одну букву учил… Дальше, из той же оперы…

– Что, тоже о певцах?

– Нет, из того же времени… Слово «шаромыжник». Что это?

– Попрошайка… Бомж… Жулик…

– Точно! За двести лет значение не изменилось… Так вот, французы отступают. Зима, холод. Они в лаптях, замотанные платками, голодные стучат в каждый дом и что-то там просят. Обращение при этом самое галантное: «Шерами», что значит: дорогой друг. А наши бабки им: «Шерами, шер ами… Пошел отсюда, шаромыжник!»

– Любопытно. А я думал это воровской жаргон. А тут – дорогой друг, да еще по-французски.

– Это еще что! Вот слушайте дальше – слово «шантаж…»

Иван Полупанов знал, как встречать москвичей. Тем более этих, что из «Дронта». Их разносолами не удивишь. Здесь мидии в белом соусе и бутылка выдержанного «Клико» не произведут такого впечатления, как жаркое из медвежатины, соленые грузди, свежекопченая нерка и двухлитровая бутыль мутного самогона. А главное баня – старый почерневший сруб внизу, на каменистом берегу притока Авачи.

Все сразу решили, что право вкусить первый пар надо предоставить Насте с Олегом. Все видели, что в Елизово они ночевали в одном номере и никто не мог подумать, что такое предложение может ее смутить. Но Настя покраснела и стала суетливо собираться:

– Нет, нет… Я одна пойду… Я сама. Так быстрее будет.

– Одобряю! Так действительно быстрей будет, – серьезно поддержал ее только что владевший всеобщим вниманием бывший лингвист Николай Битов и вдруг запел, – Мой совет до обручения ты не целуй его.

Когда Настя ушла, Дрожжин быстро распределил комнаты и утащил Олега в свою, которая являлась и штабным кабинетом группы:

– Пойдем, Олег. Там у меня старенький видик есть. Мне, понимаешь, в последний момент кассету передали. Надо посмотреть. Нам вместе с тобой надо посмотреть.

Сначала пошла заставка передачи «Криминальная хроника», титры, спонсоры, реклама, сюжет о захвате наркокурьеров из Нигерии, пожар на нефтеперегонном заводе, авария на кольцевой, двойное убийство в Миусском переулке… Вот так фокус! Знакомые трупы, перевязанные веревками; сыщики, лица которых маскируют цветные прыгающие квадратики; криминалист, снимающий отпечатки с бутылки, которую принес с кухни Олег; спокойный голос диктора, обращенный к возможным свидетелям…

Когда пошел очередной сюжет о поимке в Чертаново квартирных воров, Дрожжин выключил телевизор. Он действительно первый раз смотрел эту кассету. Ребята действительно хорошо поработали. Монтаж уловить невозможно. Они даже переозвучили всю передачу, чтоб везде шел один дикторский голос.

– Вот так, Олег. Вляпались мы с тобой. Как я эту бутылку твою убрать забыл?! Теперь твои пальчики навечно в картотеке. Больше попадаться тебе нельзя. Придется чисто работать… Но о делах – завтра. Я всех ребят с Иваном на лосося отправлю. Настя пусть по дому дневалит. А мы с тобой на медведя пойдем…

База осталась далеко позади. Они шли друг за другом, выдерживая небольшую дистанцию. Дрожжин пояснил, что здесь так положено: «Это как в воздушном бою – я ведущий, а ты ведомый. Будем друг друга страховать. Медведь, он в любой момент перед носом выскочить может».

В первый момент Олег посчитал это предупреждение шуткой, липой, очередной мистификацией в манере «Дронта». Главное – побольше страха на клиента напустить. И не примитивно, не летающими гробами, не пауками и скелетами. А вот так, с реальной угрозой, с отпечатками пальцев, с кассетой «Криминальной хроники»… Молодцы, ребята! Олег точно знал, что никаких трупов на Миусской не было. Но какой спектакль разыграли! И все это – специально для него…

Правда, с медведями могло быть и серьезно… Через час они вошли в заросли шеламайника, однолетка трехметровой высоты трава, очень отдаленно все это напоминало кукурузное поле, по которому, извиваясь, пролегала узкая тропинка. Только листья у шеламайника почти как у лопуха и расположились они по всему стволу.

Изредка то справа, то слева раздавался шорох. Это мог быть просто ветер, гулявший по зарослям или семья глухарей. Но мог быть и он.

Олег несколько раз видел на тропинке его следы – огромные, как тарелка и четкие на глинистой земле, влажной после легкого ночного дождя.