Заболоцкий Николай Алексеевич
Шрифт:
Бомбеев
Покуда мне природа спину давит, Покуда мне она загадки ставит, Я разыщу, себе наперекор, Своих отцов, и братьев, и сестер.1. Приглашение на пир
Когда обед был подан и на стол Положен был в воде вареный вол, И сто бокалов, словно сто подруг, Вокруг вола образовали круг, Тогда Бомбеев вышел на крыльцо И поднял кверху светлое лицо, И, руки протянув туда, где были рощи, Так произнес: «Вы, деревья, императоры воздуха, Одетые в тяжелые зеленые мантии, Расположенные по всей длине тела В виде кружочков, и звезд, и коронок! Вы, деревья, бабы пространства, Уставленные множеством цветочных чашек, Украшенные белыми птицами — голубкАми! Вы, деревья, солдаты времени, Утыканные крепкими иголками могущества, Укрепленные на трехэтажных корнях И других непостижимых фундаментах! Одни из вас, достигшие предельного возраста, Черными лицами упираются в края атмосферы И напоминают мне крепостные сооружения, Построенные природой для изображения силы. Другие, менее высокие, но зато более стройные, Справляют по ночам деревянные свадьбы, Чтоб вечно и вечно цвела природа И всюду гремела слава ее. Наконец, вы, деревья — самовары, Наполняющие свои деревянные внутренности Водой из подземных колодцев! Вы, деревья — пароходы, Секущие пространство и плывущие в нем По законам древесного компаса. Вы, деревья — виолончели и деревья — дудки, Сотрясающие воздух ударами звуков, Составляющие мелодии лесов и рощ И одиноко стоящих растений! Вы, деревья — топоры, Рассекающие воздух на его составные И снова составляющие его для постоянного равновесия! Вы, деревья — лестницы Для восхождения животных на высшие пределы воздуха! Вы, деревья — фонтаны и деревья — взрывы, Деревья — битвы и деревья — гробницы, Деревья — равнобедренные треугольники и деревья — сферы, И все другие деревья, названия которых Не поддаются законам человеческого языка, — Обращаюсь к вам и заклинаю вас: Будьте моими гостями». 2. Пир в доме Бомбеева
Лесной чертог блистает, как лампада, Кумиры стройные стоят, как колоннада, И стол накрыт, и музыка гремит, И за столом лесной народ сидит. На алых бархатах, где раньше были панны, Сидит корявый дуб, отведав чистой ванны, И стуло греческое, на котором Зина Свивала волоса и любовалась завитушками, Теперь согнулося: на нем сидит осина, Наполненная воробьями и кукушками. И сам Бомбеев среди пышных кресел Сидит один, и взор его невесел, И кудри падают с его высоких плеч, И чуть слышна его простая речь: Бомбеев
Послушайте, деревья, речь, Которая сейчас пред вами встанет, Как сложенная каменщиком печь. Хвала тому, кто в эту печь заглянет, Хвала тому, кто, встав среди камней, Уча другого, будет сам умней. Я всю природу уподоблю печи. Деревья, вы ее большие плечи, Вы ребра толстые и каменная грудь, Вы шептуны с большими головами, Вы императоры с мохнатыми орлами, Солдаты времени, пустившиеся в путь! А на краю природы, на границе Живого с мертвым, умного с тупым, Цветут растений маленькие лица, Растет трава, похожая на дым. Клубочки спутанные, дудочки сырые, Сухие зонтики, в которых налит клей, Все в завитушках, некрасивые, кривые, Они ползут из дырочек, щелей, Из маленьких окошечек вселенной Сплошною перепутанною пеной. Послушайте, деревья, речь О том, как появляется корова. Она идет горою, и багрова Улыбка рта ее, чтоб морду пересечь. Но почему нам кажется знакомым Все это тело, сложенное комом, И древний конус каменных копыт, И медленно качаемое чрево, И двух очей, повернутых налево, Тупой, безумный, полумертвый быт? Кто, мать она? Быть может, в этом теле Мы, как детеныши, когда- нибудь сидели? Быть может, к вымени горячему прильнув, Лежали, щеки шариком надув? А мать-убийца толстыми зубами Рвала цветы и ела без стыда, И вместе с матерью мы становились сами Убийцами растений навсегда? Послушайте, деревья, речь О том, как появляется мясник. Его топор сверкает, словно меч, И он к убийству издавна привык. Еще растеньями бока коровы полны, Но уж кровавые из тела хлещут волны, И, хлопая глазами, голова Летит по воздуху, и мертвая корова Лежит в пыли, для щей вполне готова, И мускулами двигает едва. А печка жизни все пылает, Горит, трещит элементал, И человек ладонью подсыпает В мясное варево сияющий кристалл. В желудке нашем исчезают звери, Животные, растения, цветы, И печки — жизни выпуклые двери Для наших мыслей крепко заперты. Но что это? Я слышу голоса!Зина
Как вспыхнула заката полоса!Бомбеев
Стоит Лесничий на моем пороге.Зина
Деревья плачут в страхе и тревоге.Лесничий
Я жил в лесу внутри избушки, Деревья цифрами клеймил, И вдруг Бомбеев на опушке В лесные трубы затрубил. Деревья, длинными главами Ныряя в туче грозовой, Умчались в поле. Перед вами Возникнул хаос мировой. Бомбеев, по какому праву, Порядок мой презрев, Похитил ты дубраву?Бомбеев
Здесь я хозяин, а не ты, И нам порядок твой не нужен. В нем людоедства страшные черты.Лесничий
Как к людоедству ты неравнодушен! Однако за столом, накормлен и одет, Ужель ты сам не людоед?Бомбеев
Да, людоед я, хуже людоеда! Вот бык лежит — остаток моего обеда. Но над его вареной головой Клянусь: окончился разбой, И правнук мой среди домов и грядок Воздвигнет миру новый свой порядок.Лесничий
Итак, устроив пышный пир, Я вижу: мыслью ты измерил целый мир, Постиг планет могучее движенье, Рожденье звезд и их происхожденье, И весь порядок жизни мировой Есть только беспорядок пред тобой! Нет, ошибся ты, Бомбеев, Гордой мысли генерал! Этот мир не для злодеев, Ты его оклеветал. В своем ли ты решил уме, Что жизнь твоя равна чуме, Что ты, глотая свой обед, Разбойник есть и людоед? Да, человек есть башня птиц, Зверей вместилище лохматых, В его лице — миллионы лиц Четвероногих и крылатых. И много в нем живет зверей, И много рыб со дна морей, Но все они в лучах сознанья Больного мозга строят зданье. Сквозь рты, желудки, пищеводы, Через кишечную тюрьму Лежит центральный путь природы К благословенному уму. Итак, да здравствуют сраженья, И рев зверей, и ружей гром, И всех живых преображенье В одном сознанье мировом! И в этой битве постоянной Я, неизвестный человек, Провозглашаю деревянный, Простой, дремучий, честный век. Провозглашаю славный век Больших деревьев, длинных рек, Прохладных гор, степей могучих, И солнце розовое в тучах, А разговор о годах лучших Пусть продолжает человек. Деревья, вас зовет природа И весь простой лесной народ, И все живое, род от рода Не отделяясь, вас зовет Туда, под своды мудрости лесной, Туда, где жук беседует с сосной, Туда, где смерть кончается весной, — За мной!3. Ночь в лесу
Опять стоят туманные деревья, И дом Бомбеева вдали, как самоварчик, Жизнь леса продолжается, как прежде, Но все сложней его работа. Деревья — императоры снимают свои короны, Вешают их на сучья, Начинается вращение деревянных планеток Вокруг обнаженного темени. Деревья — солдаты, громоздясь друг на друга, Образуют дупла, крепости и заставы, Щелкают руками о твердую древесину, Играют на трубах, подбрасывают кости. Тут и там деревянные девочки Выглядывают из овражка, Хохот их напоминает сухое постукивание, Потрескивание веток, когда по ним прыгает белка, Тогда выступают деревья — виолончели, Тяжелые сундуки струн облекаются звуками, Еще минута, и лес опоясан трубами чистых мелодий, Каналами песен лесного оркестра. Бомбы ли рвутся, смеются ли бабочки — Песня все шире да шире, И вот уже деревья — топоры начинают рассекать воздух И складывать его в ровные параллелограммы. Трение воздуха будит различных животных. Звери вздымают на лестницы тонкие лапы, Вверх поднимаются к плоским вершинам деревьев И замирают вверху, чистые звезды увидев. Там над землей образуется новая плоскость: Снизу — животные, взявшие в лапы деревья, Сверху — одни вертикальные звезды. Но не смолкает земля. Уже деревянные девочки Пляшут, роняя грибы в муравейник. Прямо над ними взлетают деревья — фонтаны, Падая в воздух гигантскими чашами струек. Дале стоят деревья — битвы и деревья — гробницы, Листья их выпуклы и барельефам подобны. Можно здесь видеть возникшего снова Орфея, В дудку поющего. Чистою лиственной грудью Здесь окружают певца деревянные звери. Так возникает история в гуще зеленых Старых лесов, в кустарниках, ямах, оврагах, Так образуется летопись древних событий, Ныне закованных в листья и длинные сучья. Дале деревья теряют свои очертанья и глазу Кажутся то треугольником, то полукругом — Это уже выражение чистых понятий, Дерево Сфера царствует здесь над другими. Дерево Сфера — это значок беспредельного дерева, Это итог числовых операций. Ум, не ищи ты его посредине деревьев: Он посредине, и сбоку, и здесь, и повсюду. 1933
Стихотворения (1932–1958)
«Я не ищу гармонию в природе…»