Я начну этот рассказ с конца — с кончины Энрон, — полной драматическими событиями, отчаянными попытками ее спасти, которые, в конечном счете, провалились. Энрон рухнула вместе с одной из наиболее уважаемых аудиторских фирм — Артур Андерсен — и запятнала репутацию своих банкиров: Дж. П. Морган Чейз, Ситибэнк и Меррил Линч. Как и во всякой драме, здесь были свои злодеи и герои: героев было мало, в их числе Шеррон Уоткинс (Sherron Watkins), первой забившая тревогу и проинформировавшая главного исполнительного директора Кена Лэя о большинстве ключевых проблем и чуть не потерявшая за это свое рабочее место. В число злодеев входят Дэвид Данкен (David Duncan), ведущий аудитор фирмы Андерсен, несущий ответственность не только за плохое составление отчетности, но и за уничтожение важных документов; юридический консультант корпорации адвокатская контора Винсон энд Элкинс (Vinson & Elkins), считавшаяся наиболее престижной в Техасе и подозреваемая в том, что она консультировала Энрон по противозаконному уклонению от налогов, и Эндрю Фастоу (Andrew Fastow), главный финансовой директор Энрон, обвиненный в мошенничестве, отмывании денег и самообогащении за счет корпорации, причем даже по стандартам Уолл-стрита получаемое им вознаграждение — порядка 45 млн долларов — считается непомерным. Имело место и возмущение, когда стало известным, что высший менеджмент обращал свои пакеты акций в наличные, уговаривая при этом остальных служащих не продавать акции. Кен Лэй продал 1,8 млн акций на сумму более чем 100 млн долларов, другой менеджер продал акций на сумму в 350 млн долларов, и общая сумма продаж акций высшим менеджментом составила 1,1 млрд долларов. В то же время остальные служащие Энрона обнаружили, что их судьба под угрозой, поскольку пенсионный фонд корпорации инвестировал более 1 млрд долларов в акции, которые испарялись при банкротстве Энрон.

Хотя события развертывались драматически, финал был элементарно простым: когда внезапно выплыли на свет бухгалтерские трюки со спрятанными обязательствами и преувеличенными доходами, стало ясно, что корпорация совсем не то, за что она себя выдает. Почти всем фирмам для функционирования необходимы банковские кредиты, но банки не предоставят кредитов, если нет доверия к фирме. Обстоятельства сложились так, что каждое из них по одиночке уже означало возникновение серьезных трудностей для Энрон. Разрешение энергетического кризиса в Калифорнии лишило корпорацию существенной части ее прибыли, которую она получала путем манипулирования рынком. Понижательная тенденция на фондовом рынке ударила по всем фирмам, включая Энрон, но, естественно, при этом банки и рейтинговые агентства стали проявлять повышенную настороженность. Энрон преобразовал себя из компании, владеющей газопроводами, в Интернет-компанию электронной торговли энергией и сырьевыми товарами, это считалось частью ее достижений в конце девяностых годов, но сделалось также одной из причин ее падения. Энрон представила гарантии некоторым забалансовым «товариществам» и «почтовым ящикам» [110] , обеспеченным ее акциями, и когда курс ее акций стал падать, уязвимость компании сильно возросла. Когда компания стала привлекать к себе внимание, как рынки, так и органы регулирования почувствовали что-то неладное, и последние стали закрывать эти «партнерства» и «почтовые ящики». (Если бы не это, масштаб жульничества оказался бы гораздо большим). Отмена Закона Гласса-Стигалла привела к тому, что банки стали терпеливее — они все еще надеялись сделать деньги на многосторонних операциях Энрон, — но, в конечном счете, поскольку курс акций стремительно падал, они уже не могли продолжать кредитование. После провала отчаянных попыток получить откуда-либо инъекцию финансовых средств — жульничество, помогавшее Энрон в фазе подъема, но сделавшее еще более затруднительным ее финансирование в фазе спада, — банкротство оказалось неизбежным.

В основе гибели Энрон лежало жульничество: корпорация получила прибыль обманным путем, манипулируя дерегулированным калифорнийским рынком, обогащая своих акционеров за счет калифорнийских потребителей, товаропроизводителей и налогоплательщиков. Жульничал и ее высший менеджмент, который фактически крал деньги у акционеров корпорации в целях личного обогащения. Это были не единичные случаи, но целый арсенал мошеннических приемов. Энрон и его аудиторы иногда выходили за рамки закона, но большая часть того, что делала корпорация, было вполне законным. Хотя к моменту, когда эта книга пошла в печать, некоторые второстепенные фигуры в должностной иерархии были отданы под суд, главный исполнительный директор вышел сухим из воды: он отрицал прямое участие или осведомленность о незаконных действиях и доказал, что большая часть его доходов была получена с помощью вполне законных, но очень щедрых фондовых опционов.

Энрон использовала множество бухгалтерских трюков, которые быстро превращались в ее обычную практику. Представляется, что ее главный финансовый директор сделал то же открытие, к которому пришли высшие менеджеры других корпораций: бухгалтерские трюки, применяемые для искажения отчетной информации в целях вздутия курсов акций, могут быть использованы и в целях личного обогащения за счет других акционеров. В развитии этих форм надувательства Энрон имела некоторое преимущество перед своими конкурентами. Рыночной нишей Энрон являлись инновации — финансовые нововведения, новые способы покупки и продажи электроэнергии (или других видов энергоносителей и сырьевых товаров), использование изощренных финансовых инструментов, способствующих расщеплению потока доходов по разным статьями учета, распределению рисков среди различных инвесторов достаточно сложными методами. В предыдущих главах уже рассказывалось о том, что корпорации давно уже научились пользоваться хитроумными финансовыми технологиями переброски доходов для сокращения своих обязательств по налоговым платежам, а потом стали применять эти технологии с той же энергией и упорством в целях приукрашивания своих потоков наличности и отчетных балансов. На протяжении девяностых годов они поступали таким образом, чтобы вздувать курсы акций, что через схему фондовых опционов обогащало их высший менеджмент. С замедлением темпов роста потребность в предоставлении искаженной информации стала еще более настоятельной — чтобы их балансы не выглядели такими плачевными, какими они были на самом деле. Энрон, находясь на переднем крае разработки финансового инжиниринга, была в первых рядах по его применению. И так же, как и везде, американские банки, тесно взаимодействуя с корпорациями и их аудиторами, способствовали расширению этой деятельности, что происходило и в случае надувательства, вошедшего в практику Энрон.

Проблема в рассказе о «проделках» Энрона заключается в том, что способы их осуществления преднамеренно усложнялись, чтобы трудно было в них разобраться. Но за всеми этими сложными финансовыми структурами, сопровождаемыми изощренным юридическим крючкотворством, скрывались несколько основных схем надувательства. Первая из них заключалась в учете продаж газа или электроэнергии с постановкой в будущем как текущих сделок. Энрон участвовала во многих областях бизнеса — она начинала, главным образом, с трубопроводного транспорта, но после дерегулирования стала превращаться в торговую компанию, покупающую и продающую электроэнергию и газ. Она считала себя корпорацией, создающей рынок. Но на созданном ею рынке не просто продавались газ и электроэнергия с немедленной поставкой, но сегодня заключались сделки с поставкой через неделю или через месяц.

Бухгалтерский трюк Энрон заключался в том, что стоимость заключенных сегодня сделок — например, на газ с поставкой на следующий год — учитывалась как текущий доход, но при этом, однако, издержки, связанные с покупкой этого газа, не учитывались как расход. Поступления без издержек порождали гигантские прибыли! Разумеется, в конечном счете, Энрон должна была записать издержки приобретения газа или электроэнергии в расход. Но пока обороты компании растут, можно продолжать такую практику раздувания дохода; и каждый год продажи будут превышать закупки. Это классическая схема пирамиды [111] , подобная «цепочкам писем», имевшим хождение в прошлом [112] . Подобные схемы {113} иногда встречаются и в наше время: их используют люди, делающие деньги на продаже франшиз, разрешающих другим людям опять-таки продажу таких же франшиз другим людям, а тем продажи франшиз третьим лицам, и так далее. Но все пирамиды, в конечном счете, рушатся. В частности, если рост оборотов прекращается — что происходит, когда вся экономика замедляет темпы роста — то подобные схемы обречены на провал.

Вторая категория приемов надувательства была несколько сложнее. В Энрон поняли, что вовсе необязательно продавать реальный газ для использования этого «трюка» к своей выгоде. Они могли создать фиктивную компанию, «потовый ящик», как их иногда называют, — назовем ее, например, Раптор [113] — и продавать газ ей. Эта фиктивная компания, разумеется, в газе не нуждается, но Энрон решает эту проблему, покупая у Раптора газ обратно. Обещая выкупить газ, корпорация создавала обязательство, но оно не проводилось по бухгалтерским счетам, равно как и расходы, которые могли бы возникнуть, если газ пришлось бы реально выкупать.

Можно задаться вопросом, если Энрон продавал газ этой фиктивной фирме «Раптор» с немедленной поставкой и в то же время обязывался купить его у Раптора через год, что же делал Раптор, получая газ от Энрон и в то же самое время поставляя его той же Энрон? Здесь что-то пахнет жареным. Так это и было. Если Энрон проводит продажу сегодняшним днем, это завышает его текущий доход, даже когда его бухгалтерия выполняет свои обязанности и предоставляет эту информацию в отчетах о финансовом положении фирмы — делая соответствующую запись в «обязательствах», т.е. учитывает обещание купить газ и связанные с этим издержки. В другом варианте можно потребовать, чтобы обе фирмы вели «консолидированный» учет, поскольку Энрон контролирует Раптор, и рассматривать их как одну хозяйственную единицу. В этом случае такая купля-продажа будет ничем иным, как внутренняя проводка по счетам. Нет реальной продажи, значит нет и реального дохода.