— Не думай, Барнс, будто у тебя получится меня запугать. Я знаю, что мы находимся в США. Остается лишь выяснить, где именно, — спокойно продолжает Рафаэль.

Он попал в тяжелое положение, но собирается, насколько это в его силах, управлять ходом событий. Хотя и понимает, что его позиция явно проигрышная.

— С чего ты решил, будто находишься в Америке? Это может быть любой другой страной!

— Судя по тому, сколько часов мы провели в самолете, перелет закончился по ту сторону Атлантики. До Лондона перелет занял бы лишь два с половиной часа. А мы пролетели больше — значит, добрались Вашингтона или Нью-Йорка. Верно?

— Да мы очутились в самом сердце ада, Джек. А ты что, думал, будто у нас тут — туристическое бюро?

— А неплохо было бы вам заняться туризмом…

Еще один удар, на сей раз не такой сильный, разбивает лицо и рассекает губу надвое.

— Ты представляешь себе, Джек, через что ей сейчас приходится пройти? Как сильно она страдает? Ты можешь себе это представить? — меняет тактику Барнс. — Такая нежная красотка — представляешь, что ей придется перенести от скотины вроде меня?

Рафаэль, разумеется, представляет. Два полученных им удара — ничто в сравнении с тем, что будет впереди.

— Ты собираешься сообщить мне, где находят бумаги? — спрашивает Барнс, на сей раз — более снисходительным тоном.

— Ты же и сам понимаешь, что не скажу. Bo-первых, потому что понятия не имею. Во-вторых, я бы не сказал тебе, даже если бы и знал.

Допрос прерывает появление Стафтона:

— Мистер Барнс! — обращается он с порога.

— Заходи, Стафтон.

Тот приближается и что-то нашептывает на ухо.

— Ты уверен? — спрашивает Барнс, по обыкновению повышая голос.

Новости его не радуют. Несколько секунд он молча обдумывает информацию.

— Хорошо, я согласен, дай мне еще несколько минут, — наконец изрекает шеф разведуправления, отпуская Стафтона.

Агент выходит, закрывает за собой дверь, вновь оставляя Рафаэля один на один со своим начальником.

— Я дам тебе еще один шанс, Джек, по старой дружбе. — Барнс вновь усаживается напротив пленника. — Где же бумаги?

— Последний раз, когда я их видел, — задумчиво произносит Рафаэль, делая вид, что готов отвечать на вопросы, — они торчали у твоей мамы из задницы.

Огорошенный Барнс замирает. Лицо наливается кровью. Рафаэль, кажется, перегнул палку.

Работник ЦРУ вновь встает со стула и направляется к допрашиваемому. Подходит, наклоняется над ухом:

— Зачем ты заставляешь меня попусту тратить время, Джек? — толстяк брызжет слюной. — Разве тебе не приходило в голову, что ты мне не нужен, раз мы уже заполучили женщину? Может быть, ты и не заговоришь, но она-то нам все как на духу выложит! Ну что может помешать мне тебя убить?

— Неизвестные девушке факты, которые знаю только я, — уверенно произносит Рафаэль.

— И что же тебе известно?

— Сара получила только два листка из трех.

— Продолжай!

— А еще я знаю, где они находятся, — нагло блефует молодой человек, надеясь обмануть собеседника.

Несколько мгновений Барнс смотрит на него. Оценивает сказанное. Пытается просчитать решение. Наконец произносит:

— Ты лжешь.

— Рискнешь меня убить? А если я сказал тебе правду?

— У меня останутся девушка и ее отец, Джек. Я могу спокойно с тобой распрощаться.

— Ты прав… только смотри, не облажайся.

Барнс с трудом пытается сдержать свой гнев. Ему хочется отомстить наглому ублюдку. Он хватает допрашиваемого за галстук и душит.

— Не наглей, Джек! Я могу покончить с тобой в любой момент!

Рафаэль, хоть и загнан в угол, выдерживает взгляд:

— Это не в твоей власти, Барнс.

Тот сильнее сжимает галстук:

— О чем ты?

— О том, что великий Джеффри Барнс уже давно мог бы вышибить мне мозги. Но ты этого не сделал, потому что поступить так — не в твоей власти. Я вижу по твоему взгляду, что ты и рад бы меня прикончить, но над тобой стоит еще одна сволочь, которая не позволяет тебе спустить курок.

— Замолчи! — кричит громадный человек, швыряя допрашиваемого об стену.

С ненавистью пинает в солнечное сплетение. Рафаэль падает на пол, но Барнс не успокаивается и принимается бить его ногами, разражаясь потоком грязных ругательств. Внезапно его хватают чьи-то сильные руки.