— И чтоб никто не звонил в «скорую помощь»! Мы отвезем его к фабричному доктору! Возвращайтесь к работе, все, сегодня отправка товара! — проорала тетка через плечо.

Толпа рассосалась, а я обернулась к Мэтту:

— Не подозревала, что на фабрике есть врач.

Все еще не оправившись от увиденного, Мэтт пробормотал:

— Да это просто приятель Мамаши Гавс. Он не сообщит властям о несчастном случае.

Меня тоже всю трясло.

— Наверное, тебе лучше пойти домой, Мэтт. Не беспокойся о нас.

— Дома все равно никого нет. Мама сейчас у лекаря, на иглотерапии.

Прошло некоторое время, я работала с сумасшедшей скоростью — все-таки предстояла отправка очередной партии — и вдруг заметила Тетю Полу. Она спешила к нам, и я еще подумала, что тетка, наверное, нервничает из-за несчастья.

— Я как раз собиралась сообщить вам кое о чем, когда случилась эта неприятность. В политике фабрики произошли изменения. — Она даже не потрудилась изобразить дежурную фальшивую улыбку. — После отправки этой партии, из-за сложной экономической ситуации, мы понижаем расценки за обработку юбок до одного цента за штуку.

— Как? — воскликнула Ма.

— Почему? — возмутилась я. И тут же поняла. Тетя Пола видела, как быстро я работаю. Слишком быстро. Мы стали больше зарабатывать, и она подсчитала, что для выживания нам хватит и меньшего. А я-то воображала, что произвожу хорошее впечатление.

— Простите, но таковы обстоятельства. Политика компании. Для всех работников финального этапа.

Мы были единственными «работниками финального этапа» на этой фабрике.

— Но это несправедливо! — выпалила я.

Стоящая позади Ма ткнула меня под лопатку.

Тетя Пола повернулась ко мне. Помада у нее чуть смазалась в уголке губ.

— Я не хотела бы, чтобы вы чувствовали себя обездоленными. Если что-то не нравится, вы вольны сделать иной выбор. В Америке больше нет рабства, ведь так?

И с этими словами двинулась прочь.

Ма, которая никогда не прикасалась к другим людям, метнулась следом и схватила тетку за руку.

— Прости, старшая сестра. Она просто очень откровенная девочка.

— Нет, нет, — вздохнула Тетя Пола, — эти побеги бамбука, они все такие. Не переживай.

«Бамбуковыми побегами» называли детей, родившихся и выросших в Америке, имея в виду их чрезмерную «западность». «Я бамбуковый узелок, — хотелось выкрикнуть мне. — Рожденный в Гонконге, но совсем юным привезенный сюда». Узелки на стебле бамбука делают его чуть менее гибким, но зато гораздо более прочным.

— Спасибо, — пробормотала Ма. — Благодарю тебя.

Внезапно заговорил Мэтт. А я и забыла, что он рядом.

— А вам нравится поедать бамбуковые побеги на ужин, а, миссис Ю?

Я затаила дыхание, а сердце билось как сумасшедшее. Что он делает? Что я натворила, затеяв эту перепалку?

От смеха Тети Полы у меня внутри все похолодело.

— Старший из братьев By становится мужчиной, да? Что ж, если ты такой взрослый, завтра займешь свободное место у пресса.

— Нет! — Мы попались в сети, расставленные Тетей Полой. — Вы же знаете Мэтта, он всегда шутит…

— Все в порядке, — остановил меня Мэтт. — Нет проблем, миссис Ю. Я все равно хотел подкачать мышцы. — Пожав плечами, он медленно направился к выходу. — Пока, миссис Чанг, Кимберли.

Тетя Пола смотрела ему вслед, а потом молча удалилась в свой кабинет.

— Не вмешивайся в разговоры взрослых! — набросилась на меня Ма. — Что мы будем есть, когда потеряем работу?

— Это свободная страна, Ма. Почему мы должны работать именно на нее?

— Свободная страна! А кому, по-твоему, принадлежат остальные швейные фабрики? Они все либо члены одной семьи, либо близкие друзья. Вся швейная промышленность. И что теперь будет с Мэттом?

Я опустила глаза. Раздражение, звучавшее в ее голосе, сменили уныние и отчаяние. Мэтту, как и мне, было всего четырнадцать, и неизвестно, справится ли он с громадным паровым прессом, с которым управлялись только взрослые мужчины.

— А-Ким, — чуть мягче продолжила Ма, — понимаю, ты хотела как лучше. Просто все, что у тебя на уме, сразу же вылетает наружу. — Она хотела сказать, что я слишком искренняя, и в тот момент я с ней была согласна.