Минаков:Если мы уйдем от контекста, мы ничего не поймем. Миф о Тухачевском менялся неоднократно. Он был к 23-му году, он был к 30-му году, он был в 37-м году и он был к 61-му году. Поэтому каждый из этих мифов в определенный степени заострял внимание на каких-то сторонах, позитивных или негативных, но не создавал цельный и непротиворечивый образ этого человека.

Сванидзе:Хороший ответ. Спасибо. Сторона защиты, прошу Вас, вопросы к свидетелям обвинения.

Млечин:Сергей Тимофеевич, будьте добры, скажите мне, пожалуйста, вот расстреляли человека по какому-то обвинению. Потом выяснилось, что это обвинение было ложным, он в этом не был виноват. Это с Вашей точки зрения что: создание нового мифа или всё-таки продвижение к истине?

Минаков:Если реабилитировать невиновного, то — продвижение к истине.

Млечин:Не это ли произошло с Тухачевским?

Минаков:Если его расстреляли по обвинению в измене и шпионаже, то это было ложное обвинение и за это его не должны были расстреливать.

Млечин:Благодарю Вас. Правильно ли я Вас понимаю, что Хрущев дал возможность постепенно, не полностью, но восторжествовать справедливости в отношении человека, которого расстреляли за то, что он не совершал?

Минаков:Я думаю, что Хрущев дал возможность нам сейчас подойти и сейчас двигаться к пониманию объективному того, кто был Тухачевский. Что он не был белым и пушистым, но что он не был грязным и мерзким.

Млечин:Что он не был тем, за что его расстреляли.

Минаков:Именно в этом плане.

Млечин:Александр Иванович, можно ли я Вас спрошу. Скажите, а вот то, что Вы прочитали материалы комиссии по реабилитации, из которых следовало, что Тухачевский не был шпионом немецким, а в этом его обвиняли и расстреляли, Вы остались при своем мнении, что он был негодяй и преступник и надо было его расстрелять?

Колпакиди:Любой здравомыслящий человек, если прочитает эти мемуары, поймет…

Млечин:Извините, Вы читали материалы комиссии по реабилитации.

Колпакиди:Да.

Млечин:В которых написано, что обвинения… Вы читали обвинительное заключение, следственное дело?

Колпакиди:В заговоре он сознался. Он отрицал…

Млечин:Ответьте, Вы читали обвинительное заключение?

Колпакиди:Да.

Млечин:Там его обвиняют, что он немецкий шпион. А потом Вы прочитали материалы комиссии по реабилитации, из которых следует неопровержимо, что он не был немецким шпионом. Вы всё равно считаете, что его надо было расстрелять?

Колпакиди:Я понимаю, к чему Вы ведете. Это такой хитрый прием.

Млечин:Можно попросить Вас ответить. Вы всё равно считаете, что его надо было расстрелять?

Колпакиди:Конечно, надо. Потому что он в заговоре-то признался. Он отрицал, что он шпион. А он и не был шпионом. Но он был заговорщиком. Заговорщиков в армии расстреливают.

Млечин:Благодарю Вас.

Сванидзе:Спасибо. Понял вопрос и понял ответ.

Млечин:Ваша честь, я бы отвел бы такого свидетеля, который считает возможным расстрел невинного человека. Благодарю Вас.

Колпакиди:Заговорщик — не невинный человек.

Сванидзе:Мы объявляем небольшой перерыв, после чего мы продолжаем процесс.

Сванидзе:В эфире Суд Времени. Возвращаемся в зал заседаний. В этой части слушаний прошу стороны ответить на следующий вопрос: эпоха перестройки — это время расширения информации по делу Тухачевского или это время активизации мифотворчества?

Слово предоставляю стороне обвинения. Прошу, Сергей Ервандович.

Кургинян:Никоим образом никогда я лично не буду говорить о том, что Хрущев не открыл какие-то архивы и не восстановил честное имя многих людей.

Сванидзе:Мы уже не о Хрущеве, Сергей Ервандович.

Кургинян:То же самое о перестройке. Никоим образом я не могу сказать, что некоторые документы или некоторые массивы информации не были выплеснуты наружу и это не является правдой. Чем больше возникает документов, больше каких-то аспектов возникает новых, тем лучше. В этом смысле, слава Хрущеву и слава перестройке постольку, поскольку она открывала новые документы.