Млечин:Ну да, после блокады Берлина, после того, что увидели, что Сталин вытворяет — понятно.

Терехов:Это было потом. Но первоначально милитаризация Германии началась на Западе, это надо признать…

Млечин:Ну, слово «милитаризация» … тогда это писалось. Но сегодняшними глазами мы не будем говорить, что создание ведомства Бланка было милитаризацией этой страны. Создание небольшого отряда, очень небольшого, не представляло никакой военной угрозы ни для кого. Сегодняшними-то глазами мы понимаем.

Терехов:Конечно, отряды Бланка не представляли угрозы, но все начинается с первых шагов.

Млечин:Конечно! Если бы не было блокады Берлина…

Терехов:Когда гитлеровский путч был в Мюнхене, этих господ еще не считали серьезной угрозой.

Млечин:Ну Вы не сравнивайте Гитлера с Западной Германией.

Терехов:…это серьезной угрозой…

Млечин:…ну Вы не будете сравнивать, я прошу прощения, Аденауэра с Гитлером…

Терехов:Разумеется.

Млечин:Западную Германию с нацистской Германией.

Терехов:Разумеется, нет. Я просто провожу параллели. Что с малого…

Млечин:Вы считаете, что это одно и то же?

Терехов:Опасность начинается с малого.

Млечин:Ну (пауза, разводит руками). Давайте тогда закончим этот разговор. История Западной Германии с 49-го года развивается на наших глазах. Что — она представляет сегодня военную угрозу?

Терехов:Ну мы же не говорим сегодня о том, что Германия сегодня представляет для кого-то военную угрозу…

Млечин:Правильно!

Терехов:Времена изменились. Европа стала другой.

Млечин:Правильно! Она не представляет военной угрозы именно потому, что она была создана на демократических принципах…

Кургинян:НАТО.

Млечин:Именно поэтому Германия является нам скорее … ну слово «союзником», может, очень сильно, но весьма дружественным государством. Что касается вооруженных сил Германии, то они сегодня не представляют угрозы вообще ни для кого.

Терехов:Вы знаете, что представляет угрозу или что не представляет угрозу, можно было судить, скажем, по тем оценкам, которые в первые послевоенные годы высказывались к началу холодной войны со стороны, скажем, такого института, как Совет Национальной Безопасности Соединенных Штатов Америки. Там предпринимались…

Сванидзе:Завершайте, если можно, время завершено.

Терехов:…усилия создать целый ряд планов на случай военного давления на Советский Союз и на случай мирного давления. И там предусматривались довольно широкие меры, которые известны. Сейчас это дело…

Млечин:Они составляли свои планы, мы составляли свои…

Сванидзе:Время завершено.

Млечин:…и результат на сегодня: Германия нам скорее союзник, чем враг.

Сванидзе:Благодарю. У меня… позвольте, Владислав Петрович, я задам вопрос. По-моему, ключевой. Речь идет о том, что породило разделение Германии. Можно ли сказать, что наличие двух систем в мире, которые были представлены двумя победителями во Второй Мировой Войне — Советским Союзом с одной стороны и его западными союзниками с другой, не было ли это связано с существованием двух мировых систем, социализма и капитализма?

Терехов:Это было связано с холодной войной, которая разразилась в мире…

Сванидзе:Между двумя системами.

Терехов:Между двумя системами.

Сванидзе:Совершенно верно. Спасибо. Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин:Можно, я тоже опрошу двух в высшей степени компетентных германистов? Галина Федоровна Вороненкова, профессор, всю жизнь занимающаяся Германией, и доктор исторических наук Борис Сергеевич Орлов, тоже всю жизнь занимающийся Германией. Галина Федоровна, давайте тогда мы продолжим. Благодаря помощи нашего судьи мы вернулись к разделению Германии и рождению холодной войны.

Вороненкова:Действительно, Советский Союз поначалу вопрос о разделении Германии не ставил. Это была в общем-то идея, я бы не хотела так говорить, но так историки считают, это была идея Соединенных Штатов Америки. Я очень глубоко занималась и занимаюсь средствами массовой информации, как это происходило в этих трех зонах, и как это было в советской зоне оккупации. Здесь можно очень быстро увидеть разницу. Там была попытка создания демократической прессы, свободной прессы. На востоке это было немножко по-другому.