Шпотов:Вы знаете, я с моральной точки зрения затрудняюсь оценить…

Сванидзе:Почему же?

Шпотов:Как Вам сказать? Я занимаюсь экономической историей и, конечно, этика и мораль имеют отношение к экономическому результату.

Сванидзе:Как человек? Как человек — можете?

Шпотов:И человеческий фактор имеет. Но я склоняюсь на ту чашу весов, когда было сказано, что при всех страшнейших жертвах, при всех недостатках… Я бы мог массу фактов…

Сванидзе:Это не недостатки. Это не недостатки — когда убивают людей. Это не недостатки.

Шпотов:Подождите…

Сванидзе:Недостатки — это когда галстук неправильно завязан…

Шпотов:Я мог бы массу фактов…Подождите! Я мог бы массу фактов привести о том, какое головотяпство чудовищное допускалось в ходе индустриализации. Как не выполнялись планы на местах.

Сванидзе:Я не о головотяпствах, я о преступлениях.

Шпотов:Как не хватало того и другого…Вы знаете, тут юрист, может быть, мог лучше сказать…

Сванидзе:Да нет, ну человек, ну почему!!! Ну какой юрист! Убивают людей! Вы — не юрист, Вы можете дать оценку, нет? Как гражданин страны?

Шпотов:Плохо.

Сванидзе:Как человек, Вы можете дать оценку?

Шпотов:Плохо.

Сванидзе:Зачем для этого быть юристом?

Шпотов:Плохо. Плохо — дальше что?

Сванидзе:Ничего…

Шпотов:Плохо. Что дальше?

Сванидзе:Плохо? Плохо! Спасибо, спасибо!..

Шпотов:Пожалуйста.

Сванидзе:Я тоже считаю, что очень плохо.

Кургинян:А кто-то считает, что хорошо!?

Сванидзе:По-моему — Вы!

Кургинян:Вы лжете, Николай Карлович!

Сванидзе:Я не лгу! Я просто слышал то, что Вы говорите…

Кургинян:Вы очень сильно лжете! А главное, что Вы абсолютно справедливы и объективны, как судья. Я восхищаюсь Вашей объективностью!

Сванидзе:Несомненно. Несомненно, я справедлив, да!

Кургинян:Пожалуйста.

Сванидзе:Так, после небольшого перерыва мы вернемся к нашим слушаниям.

Сванидзе: В эфире «Суд времени», идет 2-й день слушаний по теме социалистической индустриализации.

Вопрос сторонам: Темпы индустриализации: авантюра или необходимость?

Сторона обвинения, прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель. На самом деле, эту тему мы уже достаточно активно начали обсуждать.

Млечин:Да. Я думаю, что мы, фактически, продолжаем это обсуждение. Сейчас я обращусь к своим свидетелям Евгению Григорьевичу Ясину и Григорию Алексеевичу Томчину. О темпах и, вот, мне кажется, даже это еще интересней — вот о той системе экономической, которая создалась. Все-таки я хотел бы вот об этом поговорить. Потому что это важно. То, с чем мы потом жили, существовали и то, что нам так трудно сейчас преобразовывается. Почему у нас так… сложности, то такие, да? Григорий Алексеевич, давайте, вот с Вас начнем.

Томчин:Вот, по-моему, мы перешли к тому, о чем надо говорить — об оценке самой индустриализации…

Григорий Томчин— президент «Фонда законодательных инициатив», экономист.

Сванидзе:Прошу прощения, уважаемые коллеги, у нас вопрос — темпы индустриализации?

Млечин:О темпах!

Томчин:…И что из этого вышло. Когда, как говорили, составлено оно великими учеными, сделано и других сценариев не было, то составлено-то было, действительно профессионалами, первые планы, но эти профессионалы писали, что в эти сроки нельзя. Эти все, вот, те все варианты нельзя сделать. И почему нельзя? Потому, что после НЭПа, после НЭПа, можно было развернуть все в стимулирование, экономическое стимулирование, в рынок. Но это не соответствовало власти. И тогда был заменен производство товара. И производство товара и деньги — товар, заказчик-товар, на план-факт. Но план-факт никогда не удерживается. Это все знают, все, кто работает на государство, не на государство и по старым советским временам. Вместо того, чтобы был факт — делается отчет. И главным становится не сам факт, а отчет. И вот этот отчет заставил нас изгнать, сначала в «Шахтинском деле» изгнать всех инженеров, потом изгнать их в делах Промпартии. Потому что эти инженеры не хотели говорить, писать отчеты. Первые статистики, первые статистики, мы смотрели, приписки сначала в первых статистиках были не на предприятиях, а в Наркоматах. Потом, когда была разница между Наркоматом и предприятием, приписки перешли туда, появились вредители. Что из этого получилось? Из этого получилось, что а) к 1941 году мы не понимали и, верней, понимали, что это количество танков в 3 раза превосходящих. Это, вот есть в докладах Жукова, что ему нужно еще в 2 раза больше. Что они с места могут не двинуться, что запчастей нет, и все это перешло дальше. Я был в «оборонке», работал 20 лет, в очень серьезной оборонке. Мы сдавали и во многом сдавали подводные лодки при советском варианте, сдавали их к 1-му января одного года, а флоту передавали через 1,5 года. Тактико-технические данные были не те, которые были в заказе, а те, которые получились на самом деле, гораздо хуже. Так вот, это отставание в технологии мы кушаем до сих пор. Потому, что в заказе… Государственный заказ, подразумевается, ты даешь больше отчет и меньше факт. Тебе важно отчитаться, а твой смежник всегда тебе скажет, что он также отчитывается, потому что, если в 1937 году Вам обоим «снимут голову», если Вы отчитаетесь фактом. Вам «снимут голову», расстреляют, и это было. Поэтому был ликвидирован весь инженерный корпус в Промпартии…

Сванидзе:Спасибо.

Томчин:А что было в НЭПе, последний вопрос, что было в НЭПе? Вы вспомните в «Двенадцати стульях». Кого самого уважаемого? К кому отец Федор пошел? Инженер Брунс. Он мог и покупать, у него была и квартира, у него была и дача на Юге. Инженер — уважаемый человек. Через 5 лет после начала индустриализации инженер, старый специалист был никто, в лучшем случае, и в худшем случае — вредитель.

Сванидзе:Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович! Ваши вопросы оппонентам.