— Могу сломать ее в трех местах. Одним движением.

Конечно, я врал. Одним движением сломал бы руку только в двух местах. Но Кнаппе об этом не знал. Помедлив, он разжал хватку. Я же продолжал глядеть на его руку, и та, словно под тяжестью этого взгляда, опускалась, опускалась, опускалась, пока не опочила в серебряной миске. Толстые пальцы стиснули фиги.

— Так-то лучше, — сказал я.

— Покончи с ней! — В голосе его я слышал ненависть, и лишь Господь ведал, была ли она направлена на Элию или же больше на вашего нижайшего слугу. — Прикончи ее, как это вы, инквизиторы, умеете…

— Не имею права действовать на территории епископства, — ответил я осторожно, удивленный, что он не знает и этого. — Моя концессия не распространяется ни на Хез-хезрон, ни на управляемые им земли. Я всего лишь бедный провинциал, — позволил я себе едва заметную иронию, — но если хочешь, могу порекомендовать тебе кого-нибудь из местных. Знаю одного или двух еще по нашей славной Академии Инквизиториума…

— И как долго твое представление лежит в епископской канцелярии? — прервал он меня.

— Почти два года, — вздохнул я. — Со времени, когда покинул Равенсбург. Епископ нетороплив…

— Я все устрою, — пробормотал Кнаппе, а я подумал о том, насколько далеко тянутся его щупальца. — Но я не хочу ее убивать — только пригрозить судом и пыткой. Стоит ей увидеть мастера Северуса и его инструменты, как сразу смягчится ее сердечко.

Глядя на Кнаппе, я подумал, что не уверен, выберет ли Элия Коллер брак или все же встречу с мастером Северусом, весьма прославленным своими умениями и инструментами. Ну, это будет уже ее выбор. Кроме того, оставались у меня сомнения насчет того, сумеет ли Кнаппе, предав Элию суду, после ее выручить. Дела, которым однажды дали ход, остановить нелегко. Мясника либо ослепляет любовь пополам с ненавистью, либо на самом деле он хочет не столько напугать Элию, сколько уничтожить. Вопрос лишь в том — обманывает себя или меня? Впрочем, неважно. Это было его — и исключительно его — дело. Я, инквизитор Мордимер Маддердин, был, есть и останусь лишь стрелой, которую послали в цель. А относительно цели пусть задумывается лучник. Быть может, Элия смягчится, увидев: Кнаппе настолько изнывает от страсти, что послал за ней гончего пса в лице вашего нижайшего слуги?

— И послушайте меня внимательно, господин Маддердин. У меня есть причины полагать, что Элия не такая уж богобоязненная и целомудренная дама, какой хотела бы слыть…

Вот теперь он меня заинтересовал. Понятно, что в словах его надлежало отделять зерна от плевел, но кто сумеет сделать это лучше бедного Мордимера, которого многие годы натаскивали на непростое дело распознания истины?

— Что имеешь в виду? — спросил я, и подумал, не попробовать ли и мне финик, но Кнаппе так шуровал рукой в миске, что небось успел уже все их залапать.

— Каждую субботу, вечером, она тайно выходит из дома и возвращается лишь пополудни в воскресенье…

— Любовник, — рассмеялся я.

— Не перебивай меня! — рявкнул он, я же понял, что он несимпатичен мне — и это, увы, навсегда. — Где тот любовник? В подземельях Сареваальда?

Видимо, упоминание о любовнике заставило мастера мясников занервничать. Не скрою, меня это порадовало, но показывать свою радость было бы неуместно. Зачем мне больше врагов, чем уже есть? Не скажу, чтобы я боялся людей, не любивших меня, но к чему увеличивать их число? Я ведь, в конце концов, тихое и покорное сердце, как и велит Писание.

— А откуда у нее столько денег на новую повозку, новые платья, стадо слуг, все эти пирушки? На некоторые приглашает человек по двести. Точно говорю, дело Нечистого. — Он размашисто перекрестился.

Я готов был биться об заклад: больше всего ему не нравилось, что на эти приемы не приглашали его самого.

— В подземельях под Сареваальдом, — повторил я. — Ну-ну, это и вправду интересно. Но Элия ведь богата.

— Не настолько, — сказал Кнаппе. — А я проверял тщательно, уж поверь.

Это верно, если дело касается финансов, мнение Кнаппе трудно не принимать в расчет. В конце концов, круглый дурак не стал бы одним из самых богатых купцов города и мастером гильдии мясников — а должность эта имела немалый вес.

— Посылали кого-нибудь за ней? — спросил я.

— А то, — понуро ответил он, — посылал, конечно. Три раза. И мои люди не вернулись. Представляете, господин Маддердин?

Это было и вправду интересно. А учитывая, что дело становилось опасным, могло повлиять на величину моего гонорара.

— А отчего бы не сделать это официально? Созовите Совет и потребуйте расследования или составьте формальный донос в Инквизиториум…

— Господин Маддердин, — глянул он на меня раздраженно, и я видел, что теряет терпение. — Я не хочу убивать ее, не хочу жечь на костре — всего лишь принудить, чтобы вышла за меня. Узнай твои конфратеры о ереси — и даже я не спасу ее от огня! Так что решай: берешься за работу или нет, а, Мордимер?

Кнаппе путался, словно пьяница в вожжах. Он что же, всерьез думает, будто я закрою глаза на ересь? Уж тогда бы мой Ангел-Хранитель устроил мне веселье, после которого сеанс с мастером Северусом показался бы возбуждающим свиданием. Разве что увидел бы в этом какую-то пользу, но ведь неисповедимы пути, которыми следуют мысли Ангелов! Как неисповедимы и лабиринты безумия, которыми те пути ведут.