Стихотворения
вернуться

Баркова Анна Александровна
Шрифт:

1954

Она молчит полузадушенно…

Она молчит полузадушенно, Молчит, но помнит все и ждет, И в час, когда огни потушены, Она тихонько подойдет, Согнет и голову, и плечи мне, И ненавидя, и любя, И мне же, мною искалечена, Мстит за меня и за себя.

50-е годы

Нет, о прошлом не надо рассказывать…

Нет, о прошлом не надо рассказывать Было пламя и — протекло. А теперь игрою алмазною Ледяное блещет окно. Да. Я стала совсем другая, Не узнают друзья меня. Но мороз иногда обжигает Жарче солнца, больнее огня.

1954

Предтеча

Я — с печальным взором предтеча. Мне суждено о другой вещать Косноязычной суровой речью И дорогу ей освещать. Я в одеждах тёмных страдания Ей готовлю светлый приём. Выношу я гнёт призвания На усталом плече моём. Отвергаю цветы и забавы я, Могилу нежности рою в тени. О, приди, приди, величавая! Утомлённого предтечу смени. Не могу я сумрачным духом Земные недра и грудь расцветить. Ко всему моё сердце глухо, Я лишь тебе готовлю пути. Я — неделя труда жестокого, Ты — торжественный день седьмой. Предтечу смени грустноокого, Победительный праздник земной! Я должна, скорбный предтеча, Для другой свой путь потерять, И вперёд, ожидая встречи, Обезумевший взор вперять.

1954

Хоть в метелях душа разметалась…

Хоть в метелях душа разметалась, Все отпето в мертвом снегу, Хоть и мало святынь осталось,— Я последнюю берегу. Пусть под бременем неудачи И свалюсь я под чей-то смех, Русский ветер меня оплачет Как оплакивает нас всех. Может быть, через пять поколений, Через грозный разлив времен Мир отметит эпоху смятений И моим средь других имен.

1954

Ожидает молчание. Дышит…

Ожидает молчание. Дышит. И струной напрягается вновь. И мне кажется: стены слышат, Как в артериях бьется кровь. От молчания тесно. И мало, Мало места скупым словам. Нет, нельзя, чтоб молчание ждало И в лицо улыбалось нам.

1954

Белая ночь. Весенняя ночь…

Белая ночь. Весенняя ночь. Падает северный майский снег. Быстро иду от опасности прочь На арестантский убогий ночлег. В душном бараке смутная тьма, На сердце смута и полубред. Спутано все здесь: весна и зима, Спутано «да» с замирающим «нет»,

1954

Люблю со злобой, со страданьем…

Люблю со злобой, со страданьем, С тяжелым сдавленным дыханьем, С мгновеньем радости летучей, С нависшею над сердцем тучей, С улыбкой дикого смущенья, С мольбой о ласке и прощенье.

1954

Не гони меня, не гони…

1 Не гони меня, не гони. Коротки наши зимние дни. Отпылала и нас обожгла Наша белая вешняя мгла. Не хочу, чтобы кто-то из нас Охладел, и замолк, и угас. Чтобы кто-то из нас погасил Эту вспышку надломленных сил И последнюю страсть в краю, Где я горько смеюсь и пою О любви своей и о том, Что мы прошлое не вернем. 2 Я искала тебя во сне, Но пути преграждали мне То забор глухой, то овраг, И я вспять обращала шаг. И услышала голоса: — Уведут в четыре часа. Я блуждала в тоскливом бреду: — Я умру, если не найду! Если вместе нельзя нам быть, То мне незачем больше жить! Ты нужнее, чем воздух и свет, Без тебя мне и воздуха нет! И в скитаньях страшного сна Я теряюсь, больна и одна.

1954

Русь

Лошадьми татарскими топтана, И в разбойных приказах пытана, И петровским калечена опытом, И петровской дубинкой воспитана. И пруссаками замуштрована, И своими кругом обворована. Тебя всеми крутило теченьями, Сбило с толку чужими ученьями. Ты к Европе лицом повернута, На дыбы над бездною вздернута, Ошарашена, огорошена, В ту же самую бездну и сброшена. И жива ты, живьем-живехонька, И твердишь ты одно: «Тошнехонько! Чую, кто-то рукою железною Снова вздернет меня над бездною».

1954

Зажигаясь и холодея…

Зажигаясь и холодея, Вас кляну я и вам молюсь: Византия моя, Иудея И крутая свирепая Русь. Вы запутанные, полночные И с меня не сводите глаз, Вы восточные, слишком восточные, Убежать бы на запад от вас. Где все линии ясные, четкие: Каждый холм, и дворцы, и храм, Где уверенною походкой Все идут по своим делам, Где не путаются с загадками И отгадок знать не хотят, Где полыни не пьют вместо сладкого, Если любят, то говорят.

1 июня 1954

Днем они все подобны пороху…

Днем они все подобны пороху, А ночью тихи, как мыши. Они прислушиваются к каждому шороху, Который откуда-то слышен. Там, на лестнице… Боже! Кто это? Звонок… К кому? Не ко мне ли? А сердце-то ноет, а сердце ноет-то! А с совестью — канители! Вспоминается каждый мелкий поступок, Боже мой! Не за это ли? С таким подозрительным — как это глупо! — Пил водку и ел котлеты! Утром встают. Под глазами отеки. Но страх ушел вместе с ночью. И песню свистят о стране широкой, Где так вольно дышит… и прочее.