Толкаясь и смеясь, Гром и Ставр ринулись в холодную еще воду. И долго плавали и плескались, затевая шумные баталии, норовя окунуть друг друга с головой. Потом, выйдя из воды, они по очереди протиснулись в узкую расщелину между скал и скрылись в темной пасти пещеры, вход в которую был незаметен до тех пор, пока не уткнешься в него носом.

…Юлия услышала приближающиеся шаги Антонио и поднялась ему навстречу. Когда тот вошел в комнату, она быстро, не дав ему ни мгновения, сказала:

– Я еду в Саграду Фамилию. После этого ты получишь мой ответ. Вызови мне такси, пожалуйста…

– Зачем так рисковать?!

Антонио впился взглядом в глаза-хамелеоны.

– Сегодня я не заметил поблизости тварей, преследующих тебя, но чем черт не шутит? Я могу сам отвезти тебя… Или дождемся сумерек, и я отнесу тебя в этот проклятый дом, губящий жизни и души людей!

Глаза Юлии блеснули голубым льдом, и она резко, даже сама не ожидая такого от себя, ответила:

– Будь то волки или люди – они не тронут меня. Им нужен мой сын. И в первую очередь ему нужна защита, а я как-нибудь обойдусь сама. Так что я еду туда одна. Если ты не вызовешь мне такси, я пойду пешком.

Антонио вздохнул, отвернулся и, выходя из комнаты, сказал:

– Хорошо. Машина скоро будет.

Юлия села на край кровати. Кровати, на которой когда-то они с Карлосом любили друг друга. Именно об этом тот рассказывал Антонио тогда, на вершине башни Рождества… Она нежно погладила сына по светлым мелким кудряшкам, которые задорно топорщились на его голове. И в который раз поразилась тому, что такие страсти кипят вокруг этого маленького комочка плоти, а он спокойно себе посапывает.

Быстро скинув халат, Юлия оглядела себя в зеркале. После чего натянула джинсы и уютную малиновую кофту с капюшоном, которую она приобрела когда-то в магазине детских товаров, зайдя туда, как и все мамы, в поисках чего-то особенного для ребенка. Сунула ноги в черные лаковые «трактора», замотала шею длинным пестрым шарфом, который когда-то связала сама. Взяла в руки сумку и стала мерить шагами комнату, слушая, не подъезжает ли к дому машина.

Наконец раздался скрежет колес по гравию и незримый водитель просигналил несколько раз.

Она бросила беглый взгляд на сына – тот спал здоровым крепким сном младенца. Никакой шум сейчас не мог бы его разбудить. Улыбнувшись ему доброй и грустной улыбкой, она закинула сумку на плечо и пошла вниз, по пути высматривая Антонио. Того нигде не было видно.

Спустившись, Юлия обнаружила, как он что-то втолковывает водителю такси, давая тому четкие инструкции и держа в руках несколько банкнот.

– Я ненадолго. И буду осторожной, – сказала она Антонио, пытаясь изобразить на лице смущенную улыбку. – Береги сына.

После чего чмокнула вампира в щеку и, прошмыгнув мимо, села в машину.

– В Саграда Фамилию, – кивнула она, откидываясь на сиденье.

Водитель взглянул на Антонио. Тот в свою очередь кивнул, и машина тронулась с места.

Антонио глядел вслед удаляющемуся автомобилю, пока Юлия, высунувшись из окна, не помахала ему рукой. После этого машина свернула на шоссе и скрылась из виду. Так, что он даже не успел помахать ей в ответ.

Постояв еще немного возле крыльца, он нерешительно двинулся к дому. Стал подниматься наверх. Войдя в комнату, он увидел, что ребенок не спит, а разглядывает свои ладошки, норовя ткнуть пальцем в нос или глаз. Подойдя, Антонио аккуратно присел на край кровати и стал в который уже раз рассматривать младенца. Малыш не обращал на него никакого внимания, а радостно агукая и что-то лепеча сам себе, развлекался так, как могут только маленькие дети. Радуясь миру вокруг и жизни, наполняющей его.

…Женщина, которой принадлежала пара зорких глаз, выследивших оборотней, покинула свое убежище и двинулась на небольшой пляж, с которого можно было попасть в пещеру, где скрылись братья. Подняв с земли камень, почти без замаха она отправила его в глубь темного входа, еле заметного среди обломков скал и хаотичных теней, отбрасываемых ими. Через мгновение звонкий звук и последовавший за ним глухой удар дали ей понять, что хоть и не сразу, но камень нашел цель. Следом за этим с диким звериным рыком из пещеры вырвались два белокурых красавца-атлета и, отпихивая друг друга, ринулись вперед, ничуть не смущаясь своей наготы. Через несколько секунд их глаза сфокусировались на фигуре прекрасной испанки, и мужчины замерли, весело ухмыляясь.

Ставр и Гром переглянулись между собой, и один из них произнес, хищно оскалившись:

– Кто первый сцапает красотку, тот ее и танцует!

После чего братья, расставив руки, как в потешных боях, кинулись к стройной волоокой красавице. Со стороны могло показаться, что они сметут и раздавят Стефанию – а это была, конечно, она – как пара бульдозеров сметает с лица земли какую-нибудь ветхую лачугу бедняка, когда сильным мира сего нужна земля, на которой та стоит. Но не успели лютичи сделать и нескольких шагов, как глаза девушки заволокло непроглядной тьмой. В ней угадывалось вековечное, чистое, незамутненное зло, пришедшее на землю вместе с первыми богами. И оба брата замерли, словно парализованные, как и в тот момент, когда, будучи волками, нашли убежище Юлии и ее дитя. Только в этот раз все произошло не по их желанию. Неведомая сила сковала каждый мускул обнаженных красавцев.

Стефания неспешно подошла к ним и без особых усилий, разжав пальцы одного из силящихся сдвинуться с места парней, вынула из его руки мобильный телефон. Из него слышались возгласы негодования и брань:

– Гром! Ставр! Сукины дети, что происходит?! Вы что, оглохли?! – гудела трубка в руке Стефании.

– Добрый вечер, – сказала она. – С кем имею честь говорить?

Небольшая заминка на другом конце сменилась отборной бранью, которая, впрочем, быстро закончилась. И низкий рычащий голос произнес: