– Успокойся, голуба моя…

Бер отступил на шаг как бы ненароком. Но с виду казалось – он и бровью не повел. При желании он хорошо умел скрывать свои чувства.

– Успокойся и оглядись повнимательнее…

– Что, неужели Велемир вернул его в мир живых?

Юлия стала театрально осматриваться и только тут заметила тихо сидящего позади, на лавке, Вячеслава.

– А! Увидела! Надеюсь, что и узнала? – Бер выглядел очень довольным. – Вот тебе и суженый… Когда я его в первый раз встретил, он, между прочим, собирался сделать тебе предложение!

Брови Юлии изумленно взметнулись, и маленькая родинка над левой бровью придала ее лицу еще более недоверчивое выражение, которое странно диссонировало с острой тоской и грустью в глазах. Именно так она сейчас смотрела на Вячеслава. Тот же сидел, опустив глаза в пол, и ни на что не реагировал.

– Да, и здесь, кстати, он очутился потому, что искал тебя… кхм-мм… – сообщил Бер. – И тревожился…

Юлия пристально вглядывалась в человека, о котором говорил Медведь. И не понимала, чему больше не верит – глазам или ушам. Вячеслав выглядел абсолютно равнодушным ко всему происходящему. Она снова удивилась тому, как сильно он осунулся и похудел. Мышцы его, несмотря на спокойную позу, были напряжены. Создавалось ощущение, что воздух вокруг него пульсирует и струится, подобно мареву.

– …и в доказательство моих добрых намерений, – продолжал Медведь, – ты не только увидишь сына, но и проведешь с ним ночь. Конечно, под присмотром Ставра и Грома. Сама же ты можешь делать все, что угодно. Тебе запрещается только покидать пределы усадьбы. Да тебе это и не удастся… Теперь можешь идти и обнять сына, – разрешил он и добавил двусмысленно: – Ведь не зверь же я, в конце концов.

Юлия мгновение помедлила, глядя на Вячеслава, который так ни разу и не поднял глаз от пола. А потом стремглав бросилась прочь из комнаты.

– Почему ты не поддержал меня?! – тон и голос Медведя разительно изменились, когда он, насупив брови, подошел к сидящему демону. – Я сдержал слово! – рыкнул он. – Она здесь и вы можете жить в счастье и любви! Но она должна сама, по собственному желанию принять лютичей. По доброй воле, а не по моей прихоти, понимаешь?! И это не моя прихоть, а воля богов, которую мне перед смертью поведал жрец!!

Вячеслав хранил молчание, но внимательно слушал слова Медведя. Так слушает человек, которому отчаянно не хватает информации для выводов.

– Сам Велемир противился этой воле, за что и поплатился сполна. После его же запугиваний твоя суженая и пустилась в бега… Но Мара помогает мне, и сын с матерью воссоединились здесь, в священном месте силы! Это судьба! А от судьбы не уйдешь. Да и надо ли?

Вячеслав жадно внимал ему. Но после последних слов Бера задал тому вопрос, свидетельствующий о том, что слушал он плохо.

– А ты так уверен, что эта ваша Мара ведет тебя?

Бер удивился.

– Жрец часто ходил в навь и говорил там с ней. Она же в свою очередь говорила с ним от лица всех ныне забытых богов. Забытых и преданных русским народом. Боги простили нас, как прощают родители своих заблудших детей. Разве можно упускать такой шанс?!!

– Хорошо, – наконец ответил Вячеслав. – Хорошо. Я поговорю с ней. Но с глазу на глаз – так она сможет больше открыться мне.

– Слава богам!

Под это восхваление Вячеслав покинул покои Бера, который остался там, явно намереваясь праздновать скорую победу.

…Юлия не могла поверить своим глазам, когда старая Агафья привела ее в маленькую светелку с низким потолком, расположенную на втором этаже постройки. Поднимаясь по узкой, как ущелье, скрипучей лесенке, она несколько раз чуть не упала, путаясь в складках длинного сарафана. Ее восторг не могло поколебать даже то, что под дверью светелки сидели на полу два человека, ненависть к которым в ее душе была лишь немного меньше, чем к самому Беру.

Крепкий карапуз лежал на широкой, огороженной резными деревянными перильцами кровати. И с интересом смотрел на нее.

– Малыш… – прошептала Юлия, и слезы брызнули у нее из глаз. – Это я, твоя мама… Я нашла тебя…

Она подошла и взяла его на руки. Невыразимое чувство счастья смывало последние следы усталости и тоски. А младенец, в свою очередь, казалось, чутко принюхивался к ней. Юлия стала нежно и порывисто покрывать поцелуями ручки, ушки, пушистую макушку… И вдруг ребенок что-то понял. И заулыбался во весь розовый беззубый ротик, радостно гукая.

Ставр и Гром, развалившиеся на полу за дверью, пожали круглыми плечами, услышав заливистый смех вперемешку с рыданиями. Они молча переглянулись и одновременно закрыли глаза, откинув головы к стене, в надежде поспать. Оба знали, что в случае каких-либо безумств со стороны этой чокнутой, инстинкт их не подведет. Через пару минут второй этаж огласился переливчатым молодецким храпом.

С первыми лучами солнца Гром лениво лягнул сопящего Ставра.

– Пора, – сипло проговорил он.

– Сам знаю, не дурак, – добродушно огрызнулся брат.