Он внезапно осознал: «У меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была такая вещь!»

И следом: «В Видениях у меня такое уже было. В противоположном мире это было… было».

Ему было не больше четырех лет. В нормальном мире (он уже перестал думать о нем, как о «реальном», даже не замечая этого) это был большой стеклянный шарик с розовым центром. Однажды, когда Джек играл с ним, он покатился по цементной дорожке перед домом и в решетку канализации. Шарик пропал. Навсегда, как он тогда думал, сидя на бордюре и размазывая грязными руками слезы по щекам. Но нет, теперь его старая игрушка нашлась, такая же чудесная, как и тогда, когда ему было три или четыре года. Он усмехнулся. Тут же изображение изменилось и из Джека-ослика превратилось в Джека-котика с мордашкой умной, хитрой и довольной. Глаза изменились с карих на зеленые, как у кота. Острые, торчащие и покрытые шерстью ушки сменили висячие ослиные.

— А вот теперь лучше, — сказал продавец. — Много лучше, сынок. Счастливый мальчик — здоровый мальчик, а здоровый мальчик всегда найдет свое место в мире. Так говорит Книга Правильного Хозяйствования, а если и не говорит, то должна бы. Я допишу это в своем экземпляре, если когда-нибудь соберу достаточно палочек, чтобы купить себе. Хочешь зеркальце?

— Да! — выкрикнул Джек. — Да, очень! — Он вытащил свои палочки. Скупость была забыта. — Сколько?

Продавец нахмурился и быстро оглянулся кругом, чтобы убедиться, не видит ли их кто-нибудь?

— Убери это, сынок. Спрячь поглубже. Вот так. Показал палочки — потерял палочки. Не зевай на ярмарке.

— Что?

— Не обращай внимание. Не надо платы. Возьми это. Половина разбилась в моем фургоне, мне на горе. Мамы брали, дети глядели, да брать не захотели.

— Ладно, по крайней мере, вы не отрицаете этого, — сказал Джек.

Продавец глянул на него немного удивленно, и оба рассмеялись.

— Счастливый мальчик, проворный ротик, — сказал продавец, — загляни ко мне, когда станешь взрослее и лысее, сынок. Возьмем твои мозги с языком, продадим три раза свой кувшин с молоком.

Джек рассмеялся. Этот парень говорил складнее, чем старик Ганг.

— Спасибо, — сказал он (на отражении стекла появилась довольная широкая улыбка). — Большое спасибо.

— Благодари Бога, — сказал продавец… и затем, как бы подумав, — и береги деньги!

Джек двинулся дальше, положив зеркальце-игрушку в камзол, рядом с бутылочкой Спиди. И каждые пять минут он проверял, на месте ли его покупка.

Хотел бы он знать, где находятся сейчас все карманники?

Через два прилавка от продавца ковров развязный человек с черной повязкой на глазу, от которого сильно несло перегаром, пытался продать крестьянину большого петуха. Он убеждал фермера, что если тот купит петуха и посадит в курятник, то куры круглый год будут нести яйца с двойными желтками.

Однако Джек смотрел не на петуха и не на повязку на глазу продавца. Он вместе с толпой ребятишек разглядывал аттракцион, который устроил одноглазый. Это был попугай в большой клетке. Он был почти такой же высоты, как и самый маленький из детей. Его перья были темно-зелеными, скорее бутылочного цвета, а глаза блестели золотом… все четыре. Как и у пони, которого он видел в павильоне, у попугая было две головы. Он обхватил насест огромной желтой лапой и глядел одновременно в две стороны. Хохолки обеих голов почти соприкасались.

Попугай беседовал сам с собой, вызывая веселье у ребятишек. Джек обратил внимание, что они не были поражены и даже удивлены. Они не походили на детей, которые в первый раз пришли в кино и тупо смотрят на экран, расширив глаза; они походили на детей, которые смотрят свою еженедельную порцию мультиков. Это было чудом, да, но не новым. А кто быстрее привыкает к чудесам, так это самые юные.

— Гр-рак! Какая самая великая истина дворян? — спрашивала первая голова.

— Что король будет королем всю жизнь, а для этого нужно хоть раз в жизни побыть бароном! — отвечала вторая.

Джек улыбнулся, некоторые ребята постарше засмеялись, но малыши только удивленно таращились.

— А что в буфете миссис Спратт? — задала вопрос первая.

— То, чего никто не может увидеть! — ответила вторая, и хотя Джек ничего не понял, дети зашлись от хохота.

Попугай отпустил насест и перевернулся вниз головой.

— А что испугало сегодня до смерти Алена Вестри?

— Он увидел свою жену! — Гхр-рах! Выходящей из ванны!

Фермер повернулся и ушел, а одноглазый продавец все еще держал петуха. Он в ярости накинулся на детей:

— А ну, брысь отсюда! Бегом, пока я не излохматил ваши задницы!

Детишки кинулись врассыпную. Джек вместе с ними, бросая через плечо последние удивленные взгляды на чудесного попугая.

У другого лотка он отдал две палочки за яблоко и кружку молока, самого сладкого, жирного молока, которое он когда-либо пробовал. Джек подумал, что если бы у них дома было такое же молоко, то компании «Пепси» и «Херши» обанкротились бы за неделю.

Он уже допивал кружку, когда увидел семью Генри, которая медленно двигалась в его направлении. Он быстро сунул кружку женщине за лотком, которая вылила остатки в большую деревянную бадью.