Шрифт:
И все же сразу стало легче. Разъяренные мутанты внушали ужас одним своим видом. А уж когда вступали врукопашку, да под прикрытием двух лучников…
«Шмайсерская очередь». Справа!
Вскрик за спиной. Повалился боец Телля.
Один фриц уцелел-таки в зоне прорыва. А может, и не один.
И некогда даже выругаться: что-то длинное, кувыркаясь, летит из-за кустов боярышника. В их сторону летит. Железный цилиндр на деревянной рукояти. «Колотушка». «М-24». Граната…
– Ло-жись!
Бурцев повалил Вальтера. Еще кого-то. Бурангул и дядька Адам упали сами – тоже признали знакомую уже опасность.
Но вот из швейцарцев легли не все. Не поняли – зачем. Не смогли, не успели понять. Чтобы лечь мгновением позже. Уже навсегда лечь.
Взрыв. Свист осколков.
Зараз выкосило половину отряда. Из дюжины швейцарских стрелков – полудюжину. Так-то…
Бурцев лежал меж двух трупов. Слева – щитоносец под простреленной павезой. Той самой со «Спаси, Святая Мария».
Справа – эсэсовский автоматчик с арбалетным болтом в глазу. И с двумя готовыми к бою осколочными «колотушками» за поясом.
А в воздухе крутится-вертится еще одна граната.
Еще один взрыв.
Дернулась, подскочила павеза, прошитая осколками. Зато мертвый кнехт-щитоносец, подобно брустверу, прикрыл Бурцева.
Кто-то рядом кричит. Дико, истошно. Задело кого-то…
И не видно ничего за треклятым боярышником.
Ладно, мать-перемать, тогда мы тоже покидаемся…
Бурцев вырвал из-за пояса мертвого эсэсовца гранату. Из деревянной ручки – фарфоровый шарик-чеку. Отсчитал. Секунду. Вторую. Тре…
Бросил. Швырнул.
Из положения лежа.
В кусты. В боярышник.
Запал немецких «колотушек» горит долго. Но не так, чтоб очень.
Кусты разнесло. В кустах закричали.
Вместе с листвой к небу взметнулись красные ягоды и красные брызги. И – все.
Бурцев рискнул поднять голову.
Мля! А ведь не зря их уложили. Немцы времени даром не теряли. Немцы снова смыкали разорванную цепь.
Эсэсовцы с флангов, правда, к месту прорыва еще не подтянулись. А вот несколько тевтонских всадников уже ломанулись через заросли. С обоих сторон.
За конными рыцарями спешили пешие кнехты.
Бурангул и дядька Адам уже натягивали луки.
Глава 39
– Телль? Вальтер? Жив?
Бурцев озирался. И видел лишь неподвижные тела. Все вперемешку – немцы, швейцарцы…
– Вроде как, – над телами качнулся арбалет. Один только. Зато уже заряженный.
А всадники – те, что слева, – уже метрах в сорока. Были бы в поле, а не в лесу – давно бы изрубили всех в капусту. И те, что справа, скоро доберутся, проломятся сквозь кустарник.
Закопошились швейцарцы. Человек пять еще живы. Правда, пока эти зарядят свои самострелы…
– Вальтер, прикрой справа! – крикнул Бурцев.
Левым – самым опасным – флангом займется он сам. С Бурангулом и дядькой Адамом – они уже мечут в атакующих стрелы со скоростью, на которую способны лишь опытные лучники. Но одних стрел мало… Стрелами приближающихся всадников уже не остановить. Слишком много конников, слишком близко.
И – эх! Вторая граната мертвого эсэсовца полетела под копыта вражеских лошадей.
Бухнуло.
Рыцарскую конницу разметало. Завалило на полном скаку. Снесло и посекло осколками.
Из свалки и дыма вырвался один-единственный жеребец. Обезумевший, с кровавыми потеками на белой попоне и бляхах доспеха, с разбитым седлом, с порванным поводом.
Бурцев подхватил с земли автомат убитого солдата цайткоманды. Саданул очередями по отставшей пехоте. Пехота отступила.
Есть! Слева – чисто!
Он обернулся. М-да… Вообще-то под «прикрой справа» Бурцев подразумевал нечто другое. Арбалет Вальтера он подразумевал.
Телль, однако, понял его слова буквально.
Телль бросил арбалет под ноги. И прикрыл. И заслонил. Как просили. И себя прикрыл, и Бурцева с лучниками. Поднятой павезой с красной надписью. Дырявой, как решето, от пуль и осколков. Но тоже, в общем-то, неплохо: в здоровенном щите застряли две тевтонские стрелы.
«Спаси, Святая Мария»…
Тум-п, – с сухим стуком ударила в павезу третья.
На этот раз Святая Мария спасала…
Так они и отбивались. Вальтер – в роли щитоносца. Присев на колено, удерживал дырявую повезу. Бурцев, вскрыв подсумок мертвеца, перезарядил «шмайсер», положил ствол на верхний край щита и шмалял короткими очередями. Упор был хорош. И пули редко летели мимо цели.