Точно! Из платц-башни выезжал грузовик. Немецкий. «Опель». Грязный, помятый, с разбитым боковым стеклом, с трещиной на стекле лобовом. С дырявой дверцей. С пустой турелью над крышей кабины. Со стрелой в борту кузова.

Из какой, интересно, переделки выбралась машина? И что, ее тоже надлежит задерживать?

Свет мощных фар резал по глазам, свет слепил, и все же Герман Вогт разглядел флажок на кабине. Флажок со свастикой.

В кузове, похоже, – никого. Кто за рулем – не разберешь, пока фары – в глаза. Да и какая разница-то? Кто, кроме солдат цайткоманды, способен водить машину? Местные аборигены из пятнадцатого столетия за руль не сядут. А сев, не смогут сдвинуть автомобиль с места. А сдвинув, вряд ли проедут дальше ближайшего дерева.

Но есть приказ. Задерживать. Любого.

Шарфюрер замахал руками, побежал к грузовику:

– Стойте! Да стойте же, кретины!

Шнапса они перепили на каком-нибудь пиру, что ли?

Водитель остановился, не глуша мотора. Остановился, едва не уткнувшись бампером в ременную пряжку начальника караула. Ишь, шутник!

Вогт, щурясь, вглядывался в черное лобовое стекло. Нет, не видать, ничего не видать. И вылезать не торопятся. Неужто в самом деле, пьяные в доску? Ох, кому-то не избежать трибунала.

– Выйти из машины! – потребовал Герман Вогт.

В ответ раздался глухой стук. Невидимый водитель зачем-то ударил в крышу кабины. Крикнул что-то.

И сразу – по сигналу будто… По сигналу?

Шарфюрер СС Герман Вогт поднял пистолет-пулемет.

Над бортом кузова грузовика поднялись люди.

В руках – небольшие диковинные арбалеты. У двоих – луки. Нет, это – не цайткоманда! И не тевтонские союзники даже!

Щелканье тетивы. Шелест оперения.

– Тре-во-га, – прохрипел шарфюрер, нанизанный на стрелу татарского юзбаши Бурангула.

Хрип начальника караула был не громче ворчания двигателя.

Кнехты, окружившие машину, тоже кричали недолго и негромко. Осыпанные градом стрел из многозарядных китайских арбалетов, тевтоны попадали в считаные секунды. И – ни одной стрелы в ответ.

Двух заставных гонцов, метнувшихся было к неоседланным коням, тоже настигли короткие болты. Каждому досталось промеж лопаток.

…Бурцев забросил в кабину «шмайсер» убитого шарфюрера и пару запасных магазинов. Покрутил в руках и швырнул в кусты тяжелую однозарядную ракетницу. Все равно в бою проку от нее меньше, чем от арбалета.

Потом была тряская дорога. По неширокой – машина проходила едва-едва – но наезженной и утрамбованной колее они ехали по лесу. Спускались с заросшего взгорья вниз. Арбалетчики в кузове были настороже. Вглядывались в темноту. Смотрели вперед, назад, по сторонам. Не убирали рук со спусковых крючков.

Вайделотского леса Бурцев не узнавал. А собственно, и не старался особенно. Здесь, на узкой, петляющей в ночи меж деревьев колее, все его внимание было сосредоточено на другом. Не врезаться бы, не пропороть скаты…

Лесная дорожка, ведущая от заставы и платц-башни, кончилась внезапно. Оборвалась, уткнувшись почти под прямым углом в широкий ровный тракт. И пустынный. Пока – пустынный.

По обочинам валялись срубленные деревья и сиротливо торчали корявые низенькие пеньки. Расширяли тут магистраль основательно, леса не жалея. На такой средневековой трассе запросто разъехались бы и две, и три повозки. И пара танков даже. Кстати, судя по глубоким отпечаткам траков, гусеничную технику здесь, в самом деле, гоняли, причем совсем недавно. Жаль, не понять, в какую сторону.

Бугристые следы гусениц побиты многочисленными следами тележных колес и подкованных копыт. Тоже свежими. Впечатление такое, будто по тракту прошел целый обоз. И обоз не маленький.

Бурцев остановил грузовик. Вылез из кабины:

– Ну что, куда теперь? Кто бы подсказал?

Подсказчик, однако, нашелся быстро. Через борт кузова перегнулся пан Освальд. Показал куда-то на юг:

– Польша, должно быть, там.

Что ж, может, и так.

– А там вон, стало быть, Добжиньские земли. – Теперь палец поляка уткнулся на юго-восток. Куда, собственно, и вел тракт. – И Взгужевежа там.

«Значит, с дорогой этой нам пока по пути», – решил Бурцев. А по немецкому тракту безопасней передвигаться на немецкой же машине. Да и быстрее оно будет.

Значит – решено…

– Едем дальше!

Пока бензин в баках не кончится.

Бензин был. Бурцев снова залез в кабину. Фары погасил – так спокойнее, а дальше можно двигать и без света. Дорога – как скатерть – прямая, широкая, ровная, просматривается хорошо.

Так и ехали – спокойно, неторопливо, осторожно, посередь тракта. На рассвете выбрались к повороту – резкому, коварному.