Вожак подошел к пленнику, который явно прислушивался к их разговору, и выдернул изо рта затычку.

— Грязная шлюха! Проклятая девка, даже лицо не прикрывает! Плевал я на вас! На тебя! — Связанный прожег Гану разъяренным взглядом.— И на тебя, рыжая тварь! Тьфу! — Он смачно сплюнул в сторону Сони.

— Не попал,— хладнокровно заметила воительница.— Побереги пока слюну,— посоветовала она, вставляя кляп на место, и пленник ответил ей ненавидящим взглядом.

— Я же говорил тебе, что он ничего не скажет,— пожал плечами Север.

— Если не скажет ничего,— огрызнулась Соня,— то прямо тут и подохнет.— Она повернулась к связанному.— Я тут разговаривала с одним зуагиром… Таким же упрямым, как и ты,— пояснила она.— Так теперь он покойник. Не желаешь составить ему компанию? — поинтересовалась девушка.— Жизнь ведь хорошая штука, верно? Правда, только пока дышишь,— заметила она, приставляя острие кинжала к горлу пленника.

Глаза детины округлились. Он заерзал и замычал, пытаясь выплюнуть кляп.

— Ничего он не скажет,— убежденно проговорил Север.— Я таких, как он, повидал. Жизнь для них — ничто!

— Значит, сейчас на Серых Равнинах появится новичок! — усмехнулась Соня, с удовлетворением отмечая, как напрягся связанный бородач.

Впрочем, не только он. И Гана, и Мурзио замерли. Ни тот, ни другой явно не привыкли к таким зрелищам.

Воительница тем временем вытерла клинок, попробовала пальцем лезвие и снова повернулась к пленнику.

— Нет! — с деланным ужасом воскликнул Север, но иранистанец не разобрал в его голосе фальши.— Не умеешь ты пользоваться кинжалом! Заляпаешь все вокруг, а я здесь, между прочим, спать собрался!

Мурзио закатил глаза и покачнулся, глаза Ганы округлились. Пленник заерзал, с ужасом глядя на свою мучительницу.

— Хорошо,— поджав губы, согласилась Соня.— Отдадим его Вулофу. Он тут все подчистит. И следов не останется. Вулоф! — крикнула она.— Иди сюда!

Гана перестала дышать. Мурзио вздрогнул, щеки его раздулись, он прикрыл ладонью рот и бросился в кусты. Огромный волк выскочил на поляну. Пленник засучил ногами и завизжал.

— Нет! — запротестовал Север.— Только не это! Я опять ночью спать не смогу! Уходи отсюда! — махнул он Вулофу, и так же беззвучно, как появился, зверь исчез в зарослях.

— Кха! Кха! — донеслось с ветки ближайшего дерева.— Ха! Ха! Ха! — Шалло залилась хриплым, похожим на кашель, смехом.

Похоже, птица оказалась единственным из невольных зрителей, кто понял, что здесь происходит. Соня перевела возмущенный взгляд с нее на Севера.

— Все тебе не так! — раздраженно выкрикнула она.— Не нравится — проваливай, но он у меня заговорит!

— Интересно, как?!

— Вот сейчас пихну его башкой в костер,— кровожадно пообещала она.— Огненный Цветок живо растопит жир, которым заплыли мозги этого парня!

— Хорошо,— сдался Вожак, сунул палец в рот и поднял его над головой.— Подожди только, пока встану с наветренной стороны. Не выношу запаха паленого,— брезгливо передернув плечами, пояснил он.

— Давай, белоручка, проваливай! — огрызнулась Соня и пнула пленника.— А ты ползи к огню!

Тот повалился набок, но от страха, похоже, вообще лишился способности двигаться. Он бешено вращал вылезшими из орбит глазищами и, несмотря на воткнутую в рот тряпку, визжал, словно и впрямь начал уже подрумяниваться, а в воздухе повис запах паленой плоти.

— Вынь тряпку,— сказал Север.— Похоже, наш друг что-то вспомнил.

Она нагнулась и с интересом заглянула в выпученные глаза бородача, поигрывая перед его лицом метательным ножом.

— Так ты решил, что день был достаточно жарким? — спросила девушка. Пленник замер на миг, а когда понял смысл сказанного ею, лихорадочно закивал.-— Если я выну это,— она поддела тряпку ножом,— ты ведь не станешь звать на помощь, верно? — Он затряс головой, выражая полное согласие.— Но всё-таки тебе есть что сказать?

Он заскулил, пытаясь что-то вымолвить, а когда понял, что это невозможно, вновь закивал.

— Ну что? — Соня повернулась к своему спутнику.— Поверить ему?

— А что мы теряем? — равнодушно пожал плечами тот.— Обманет, изжаришь его по частям.

— Хорошо,— кивнула Соня, вытаскивая кляп изо рта пленника.

— Все скажу… Только не надо в огонь! — взмолился тот, но девушка приложила лезвие к горлу детины, и тот умолк.

— Что-то ты подозрительно быстро согласился,— проворчала она.